От социального протеста к социально-политическому конфликту

Аннотация. В российском обществе сформировался значительный слой социально активных граждан, недовольных тем, как власти реагируют на основные запросы общества. В статье предпринята попытка анализа состояния, тенденции и перспектив развития социально-политических противоречий, и возможности трансформации этих противоречий от социального протеста к широкомасштабному социально-политическому конфликту.

Ключевые слова: социальный протест, социально-политический конфликт, субъекты (стороны) конфликта, относительная депривация, политический режим, политическая культура, гражданское общество.

По данным опроса россиян, проведенного ВЦИОМ 18 - 19 декабря 2010 года (сразу после событий на Манежной площади), 31% респондентов квалифицировали декабрьские события как беспорядки и хулиганство, а 29% - как акцию протеста.[1] Многие аналитики также охарактеризовали это событие как социальный протест, направленный на защиту нарушенных силовыми структурами государства конституционных прав граждан.[2]

Социальный протест является одной из форм социального конфликта. Это, как правило, открытая реакция людей, направленная на защиту попранных прав, окружающей среды, существующих свобод, материальных гарантий и др. Это способ выражения неудовлетворенности людей состоянием дел или ходом развития событий. При этом протесты могут быть санкционированными и несанкционированными властями.

В зависимости от причин возникновения, можно выделить следующие виды протеста: социальный, социально-экономический, социально-политический, экологический, социокультурный и др. По формам проявления протесты могут быть ненасильственными (митинг, пикет, марш, бойкот, голодовка, забастовка) и насильственными (бунт, перекрытие дорог, восстание, революция).

Формы проявления социального протеста во многом зависят от существующего в стране политического режима, уровня развития политической культуры граждан, наличия или отсутствия легитимных механизмов урегулирования противоречий, ставших причиной протеста. Так, например, начавшийся в конце 2008 года мировой экономический кризис значительно обострили противоречия между большинством граждан и правящим классом во многих европейских странах. В 2009 – 2011 годах в Германии, Франции, Англии, Греции, Италии, Венгрии и некоторых других европейских странах, проходили широкомасштабные акции протеста. Однако они не привели к радикальным изменениям в политических системах этих стран, так как в них имеются легитимные механизмы урегулирования возникших противоречий (например, выборы), а граждане обладают достаточно высоким уровнем развития политической культуры.

Если же в стране отсутствуют легитимные механизмы урегулирования возникающих социальных противоречий, а степень развития политической культуры граждан находится на сравнительно низком уровне, то возникший социальный протест может трансформироваться в широкомасштабный режимный социально-политический конфликт. Наглядным примером такой трансформации могут служить события, начавшиеся весной 2011 года в нескольких странах Северной Африки и Ближнего Востока. Социальные протесты в Тунисе, Египте, Ливии трансформировались в народные восстания, в результате которых были свергнуты правившие в этих странах политические режимы. В Ливии и Сирии народные восстания приобрели характер кровопролитной гражданской войны.

Социально-политический конфликт - это противоборство двух и более социальных и политических субъектов (сторон), причинами которого являются несовместимые социально-политические интересы, цели и ценности, непосредственно или опосредованно связанные с политической (государственной) властью. Это любой социальный конфликт, затрагивающий политические отношения и/или для решения которого необходимо использовать политические методы и средства. Например, если в ходе забастовки работников крупного предприятия или целой отрасли не удается решить социальные (экономические) проблемы, лежащие в основе конфликта, то забастовка может трансформироваться в политическую акцию уже с политическими требованиями (например, отставки губернатора, правительства, президента). Но, политический характер эта акция может приобрести лишь в том случае, если она «заставит» государственные структуры решать возникшие проблемы политическими методами.

Социально-политический конфликт как бы совмещает в себе и социальный и политический конфликты, каждый из которых в отдельности используется для решения «своих» проблем. Кроме того, в этих конфликтах противоборствуют различные по своим качественным характеристикам стороны (субъекты). Основные отличия социального конфликта от политического состоят в следующем:

1.В социальном конфликте противоборство происходит между социальными субъектами (индивидами, группами, социальными организациями, движениями и институтами). В политическом конфликте – между субъектами политики (политическими партиями, политическими (государственными) институтами, государствами). В ходе развития как социального, так и политического конфликта не исключается трансформация социальных субъектов в политические и наоборот.

2.Объектом социального конфликта (в узком смысле) являются социальные интересы, потребности, ценности, социальные статусы и т.д. Интегральным объектом политического конфликта является политическая (государственная) власть и властные отношения.

Так как социально-политический конфликт совмещает в себе и социальный и политический конфликты, то в нем одновременно могут взаимодействовать и противодействовать и социальные и политические субъекты. А предметом такого конфликта одновременно могут быть и социальные и политические интересы.

Одну из конфликтующих сторон в социально-политическом конфликте представляют большие социальные группы (трудовые коллективы, пенсионеры, молодежь, жители региона, этносы и т.д.); общественные и политические институты (партии, профсоюзы, общественные и политические движения). Другой стороной в социально-политическом конфликте является правящий в обществе в данный момент времени политический режим или отдельные его институты.

Общим объектом для обеих конфликтующих сторон в социально-политическом конфликте является политическая власть. Но предмет конфликта для каждой из сторон может быть свой. Так для политического режим и отдельных его институтов объектом конфликта является государственная власть, которую необходимо удержать, а предметом – пределы властных полномочий, а также стремление придать политическому режиму видимость эффективности и легитимности.[3]

Для социальных субъектов социально-политического конфликта, политическая власть, как правило, не является самоцелью (предметом) конфликта. Власть (государственные органы, должностные лица) здесь рассматривается лишь как причина возникших социальных проблем и/или как способ (средство) для достижения желаемых социальных целей. Но в определенных условиях социальные субъекты могут трансформироваться в политических и также претендовать на политическую власть, а сам конфликт приобретает характеристики режимного социально-политического конфликта.

Политический конфликт (в узком смысле) менее масштабный, нежели социально-политический. Он обычно возникает и развивается в пределах функционирующей политической системы, которая может «сужаться» до минимальных пределов, когда «народ безмолвствует» и «не мешает» правящему классу использовать власть и ресурсы страны для решения собственных проблем. Но, если в стране существует реальная оппозиция правящему классу, которая может инициировать политические конфликты, как в самой политической системе, так и вовне, то пределы политической системы расширяются. Реальная оппозиция власти стремится любым противоречиям в любой сфере общества придать политический характер и тем самым «заставить» правящий класс «сражаться» на неудобном для неё «чужом» социально-политическом поле. Она также стремиться привлечь на свою сторону социальных акторов (большие социальные группы). Таким образом, политический конфликт может трансформироваться в социально-политический.

Другой вариант возникновения социально-политического конфликта – когда социальные субъекты, недовольные политикой правящего режима, сами инициируют социально-политический конфликт. Так, например, недовольные введением в действие Закона о монетизации льгот (январь 2005), пенсионеры и другие социальные слои своими массовыми выступлениями заставили государственные органы пересмотреть и доработать этот Закон. В июне 2009 года жители города Пикалево, Ленинградской области, недовольные закрытием градообразующих предприятий, перекрыли федеральную автомагистраль и вынудили Правительство РФ решить проблему политическими методами.

В зависимости от масштабов, форм противоборства и применяемых средств, социально-политические конфликты можно классифицировать по следующим основаниям: 1) локальные (региональные) – широкомасштабные (общегосударственные); 2) ненасильственные (митинги, забастовки, манифестации, шествия и др.) – насильственные (восстание, гражданская война); 3) системные (не предполагающие смену правящего режима власти) – режимные (предполагающие смену правящего режима власти). Если режимный социально-политический конфликт предполагает глубинные качественные преобразования всех сфер жизнедеятельности общества и государства, то он называется социальной революцией.[4] Примерами такого конфликта могут служить Великая Октябрьская революция 1917 года в России и Исламская революция в Иране (январь 1978 – февраль 1979).

Социально-психологические механизмы причин насильственных социально-политических конфликтов исследуются в рамках теории относительной депривации (П. Сорокин, Л. Берковец, Р. Гарр). Суть теории заключается в том, что большинство людей совершают насильственные действия не потому, что преследуют политические цели, а потому, что они находятся в неудовлетворительном (фрустрированном) состоянии. Неудовлетворенность (по Гарру) выступает базовым побуждающим условием для участников коллективного насилия. Она формируется преимущественно в ходе сравнения (сопоставления) положения фрустрированных групп с более благополучными (референтными) группами.[5] В соответствие с законом А. Токвиля, революции происходят не там, где люди живут плохо, а там, где они считают, что могут жить лучше.

Относительная депривация, как причина возникновения социально- политических конфликтов является весьма актуальной для современного российского общества. Разрыв в доходах между 10% наиболее богатых граждан России и 10% наиболее бедных (децильный коэффициент) на начало 2011 года составлял, по официальным данным, 17,5, по неофициальным - 30 – 40. Более точные данные отсутствуют из-за того, что более 40% экономики страны находится в тени. Для сравнения – в СССР децильный коэффициент в разные периоды колебался в пределах 5-7. В западных странах считается, что в «социальном государстве» децильный коэффициент не должен превышать значения 8.

Причинами таких акций являются: ухудшение социально-экономического положения большинства граждан страны, рост платежей за коммунальные услуги, увеличивающийся разрыв в доходах между «бедными» и «богатыми», обострение национальных отношений, отчуждение граждан от власти, произвол силовых органов власти, вызывающее поведение высокопоставленных чиновников. При этом около половины россиян (48,8%), по опросу Левада-центра, проведенного в августе 2011года, твердо уверенны, что предстоящие в декабре 2011 года парламентские выборы пройдут с манипуляциями и подтасовками.[6] В связи с этим возникает вопрос: не ожидает ли Россию в ближайшем будущем широкомасштабный режимный социально-политический конфликт, подобный тем, что произошли в нескольких странах Северной Африке?

Прежде всего, необходимо обратить внимание на специфику протестных движений в России. По мнению Д. Верхотурова, для них характерными являются следующие особенности: 1. Подавляющее большинство протестных акций и кампаний не политизировано, не привязано к политическим партиям, и не ориентировано на предвыборную кампанию. 68% акций протеста приходятся на защиту прав в сфере права на жилище, на труд, на благоприятную окружающую среду и на достойный уровень жизни. 2. Протестующие не ставит себе каких-либо глобальных целей, а выражают свое возмущение по совершенно конкретным вопросам, которые касаются личных и групповых интересов. 3. Из числа протестующих выдвигаются люди, готовые взять на себя руководящие функции, которые и осуществляют руководство протестными акциями. 4. Протестное движение существует только до тех пор, пока не решен вопрос, приведший к его возникновению. Как только он решен, движение распадается. «Потому надежды некоторых политиков на постоянный рост социального протеста и превращение его в политическое движение — беспочвенны».[7]

Весьма актуальным для современной России является вопрос о том, какие социальные акторы могут трансформироваться в политических субъектов, формировать конфликтующую сторону и вступать в противоборство с существующим политическим режимом в социально-политическом конфликте.

Политическая наука предполагает различать понятия «субъект политики» и «политический субъект». Для субъекта политики политическая деятельность (в том числе и участие в социально-политических конфликтах) является основной. К таковым можно отнести государство, политические партии, политические институты и организации, политических лидеров. К политическим субъектам относятся те, кто вынужден заниматься политикой помимо своей основной деятельности (рядовые граждане, социальные группы, общественные организации и др.)[8].

В соответствии с ныне действующей Конституцией РФ (статья 3), «1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Следовательно, с правовой точки зрения социальные группы и общественные движения, как определенная часть народа, являются источником политической власти и коллективным субъектом политических отношений. Кроме того, они (социальные акторы) имеют политические полномочия и законные основания осуществлять свою власть не только через представительные органы, но и непосредственно – через выборы, референдумы и массовые выступления.[9]

Однако необходимо понимать, что субъект права и политический субъект не тождественные понятия. Статья Конституции подтверждает право народа осуществлять свою власть, в том числе и непосредственно. Но она не может наделить качествами субъекта людей, большинство из которых являются носителями подданнической политической культуры. Политические полномочия завоевывают в политической борьбе. Социальный или политический актор, избегающий политической борьбы, не может быть субъектом социально-политического конфликта. Как правило, такой актор теряет и статус субъекта. Например, президент Киргизии А. Акаев, во время народных волнений (весной 2005 г.), стремясь избежать кровопролития, покинул страну и потерял президентский пост. Николай II в феврале 1917 г. отрекся от престола и из субъекта социально-политического конфликта превратился в ее жертву. Граждане (по Конституции), не способные или не желающие защищать свои интересы, становятся подданными, терпящими любой произвол со стороны правящего класса.

Трагедия современного российского общества состоит в том, что большинство россиян, в силу своей пассивности, неорганизованности, неуверенности в возможности повлиять на политический процесс, не желают участвовать в политике. Так, на вопрос: «Готовы ли Вы лично более активно участвовать в политике?», заданный в ходе опроса россиян, проведенного Левада-Центром в феврале 2010 г., только 19% респондентов ответили «определенно да / в какой-то мере да», а 77% - «скорее нет / определенно нет». И эти показатели идентичны тем, что были получены в ходе аналогичного опроса в феврале 2006 г.[10] Следовательно, даже экономический кризис не «заставил» россиян повысить свою политическую активность. Одной из причин политической пассивности россиян является то, что 85% опрошенных считают, что они не могут влиять на принятие государственных решений в стране.[11] При этом наибольшую пассивность, по мнению экспертов, демонстрирует российское студенчество – это тот социальный слой, который в развитых демократических странная является наиболее активным участником социально-политических процессов.[12]

Необходимо также учитывать, что не все те респонденты, которые высказывают намерение участвовать в политических акциях, готовы подтвердить это своими реальными действиями, когда возникнет соответствующая ситуация.

Социальные акторы, чтобы стать политическими субъектами и инициировать социально-политический конфликт, должны обладать следующими характеристиками: массовостью, организованностью, целеустремленностью и решительностью. При этом, «коллективный субъект» социально-политического конфликта не является однородной «монолитной» группой. Уже на стадии своего формирования и развития «коллективный субъект» начинает структурироваться на: «активистов», «группы поддержки», «рядовых участников», «любопытствующих попутчиков» и др. Одновременно, либо из своей среды, либо из вне появляются легитимные, с точки зрения «коллективного субъекта», лидеры. Например, в Грузии и Украине выступления народных масс в 2003 и 2004 годах организовывалось (инициировалось) уже под известных политических лидеров (Саакашвили, Ющенко), а польское движение «Солидарность» (80-е гг. XX в.) основных своих лидеров выдвинуло из своей среды. Так, например, бывший слесарь-электрик Лех Валенса стал не только одним из лидеров движения, но и президентом страны. Возглавившие движение лидеры наделяются полномочиями представлять интересы всего «коллективного субъекта». Таким образом, происходит субъективация социально-политического конфликта, а само массовое движение переходит в ранг «участника конфликта», что не исключает его обратного перехода.

Серьезной проблемой для российского общества является отсутствие легитимных политических лидеров, которые представляли бы реальную оппозицию власти, и которых могли бы поддержать широкие слои российских граждан. Так называемые «системные оппозиционеры» типа Жириновского и Зюганова, давно стали неотъемлемыми атрибутами правящего режима, который весьма эффективно использует их для того, чтобы периодически выпускать избыточное давление из «котла народного гнева». «Несистемные оппозиционеры» типа Э. Лимонова, Г. Каспарова и Б. Немцова, по причинам своей маргинальности, экстравагантности или прошлым «грехам», не способны привлечь в свои ряды широкие социальные слои граждан.

Отсутствие на российском политическом поле значимых оппозиционных лидеров обусловлено, в частности, превентивными действиями правящего режима, который стремится не допустить возникновения и формирования таких лидеров. С этой целью власть предоставляет широкое поле деятельности таким псевдо оппозиционным лидерам как В. Жириновский, других привлекает на свою сторону высокими должностями и научными званиями (Д. Рогозин, Н. Белых, С. Глазьев), третьих всячески дискредитирует и ограничивает их деятельность (Э. Лимонов, Г. Каспаров, Б. Немцов). Но главной причиной того, что в российском обществе отсутствуют значимые оппозиционные лидеры – это недостаточная зрелость самого гражданского общества.

Основной социальной базой гражданского общества в промышленно развитых демократических странах является средний класс, который составляет большинство населения (от 60 – до 80%). Он также является оппонентом крупной буржуазии, высшим чиновникам и экстримистски настроенной части низших слоев общества. Кроме того, средний класс – это основная производительная сила общества, способная напряженно трудиться, осваивать новые знания, заниматься творчеством, воспитывать новые поколения граждан и т.д. Средний класс заинтересован в сохранении такого общественного строя, который предоставляет (создает) ему условия для успешного развития.

Однако в России, на протяжении последних 15 лет доля среднего класса в социальной структуре населения колеблется в пределах от 14 до 25%. При этом, в определенные периоды времени, за небольшим повышением доли среднего класса, обычно следует его сокращение. Так с 2003 по 2006 годы доля среднего класса в стране снизилась с 25% до 20%.[13] Суть проблемы состоит в том, что правящий политический режим создал неблагоприятные для развития среднего класса социально-экономические, политические и правовые условия. Существующее в России налогообложение, не способствует развитию малого и среднего предпринимательства. А ставшие достоянием гласности осенью 2010 года факты бандитского беспредела в станице Кущевская, Краснодарского края, в городе Гусь хрустальный, Владимировской области и других регионах страны, свидетельствуют о том, что в борьбе за уничтожение среднего класса и гражданского общества объединились бандиты, значительная часть силовых структур и коррумпированные чиновники. Так, в ходе расследования трагических событий, произошедших в станице Кущевская, Федеральная служба охраны (ФСО) пришла к выводу, что «схема управления» населением этой станице, сложилась и действует по всей стране. «Руководители управляют вверенными им территориями страны при помощи криминала».[14] В таких условиях говорить о развитии среднего класса и гражданского общества не приходится.

Одной из функций политической системы является политическая социализация граждан. Суть такой социализации состоит, прежде всего, в формировании у людей политической и правовой культуры активистского типа. Такая культура предполагает активную включенность граждан в политический процесс и строгое соблюдение ими существующих правовых норм. Однако существующая политическая система не только не выполняет функцию социализации, но и всячески стремиться ограничить гражданскую активность. Политический режим пресекает любую гражданскую инициативу (например, разгон марша не согласных), возводит законодательные преграды на пути волеизлиянию народа (фактический запрет на проведение референдумов и др.).

Что касается формирования правовой культуры, то здесь поведение правящего класса можно сравнить с поведением нерадивых родителей, которые ведут распутный образ жизни, но при этом, требуют от воспитываемых ими детей целомудрия. Подавляющее большинство граждан России считают, что именно правовые органы и государственные чиновники не соблюдают законы, которые сами разрабатывают и заставляют соблюдать других. Так по данным социологического опроса, 76% респондентов чувствуют себя незащищенными от произвола со стороны властных структур, 65% считают, что многие чиновники сегодня не починяются российским законам. Поэтому, по мнению 60% граждан, они не смогли бы защитить свои права, в случаи их нарушения.[15]

В последние 10 лет правящий политический режим целенаправленно «вытаптывает» еще не окрепшие ростки молодой российской демократии, как в самой политической системе, так и на социально-политическом поле гражданского общества. В результате чего, в настоящее время в России отсутствуют политические партии, которые являются реальной оппозицией правящему классу. За эти годы трудно припомнить достаточно существенную протестную акцию граждан, которую организовала бы и возглавила та или иная оппозиционная власти, политическая партия. Следовательно, рассчитывать на то, что в ближайшее время в России появится политическая партия, способная инициировать и возглавить широкомасштабный социально-политический конфликт, не приходится.

Между тем, в российском обществе наблюдается рост протестных настроений. Так, Общественная палата РФ в своем ежегодном докладе «О состоянии гражданского общества в РФ в 2010 году», сделала вывод о том, что в российском обществе «сформировался большой слой социально активных граждан, которые объединяются в разнообразные сообщества и социальные сети, чтобы отстаивать свои интересы и ценности». При этом в качестве одной из основных причин, ведущих к появлению очагов социальной напряженности, была названа «слабость реакции властей на основные запросы общества». В докладе также отмечается, что политические партии практически не реагируют на инициативы гражданского общества, а парламент так и не стал "местом дискуссий". [16]

Своего рода «момент истины» наступил 11 декабря 2010 года. В этот день на Манежную площадь города Москвы вышли примерно 5 – 6 тысяч футбольных болельщиков (и не только болельщиков) с требованием к властям навести порядок в правоохранительных органах. В течение нескольких дней аналогичные акции прошли и в других крупных городах страны (Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Самаре, Брянске, Красноярске и др.). Поводом для такой несанкционированной акции стало то, что правоохранительными органами из следственного изолятора была отпущена группа выходцев из Кавказа, подозреваемых в убийстве спартаковского болельщика Егора Свиридова. Истинной же причиной этого социально-политического протеста, инициированного товарищами убитого молодого человека, стала абсолютная коррумпированность и неэффективность всей системы государственного управления, и несоблюдение органами власти существующих в стране законов.

В сложившейся ситуации, когда наблюдается рост протестных настроений в обществе, но отсутствуют легитимные оппозиционные институты и лидеры, способные придать спонтанным протестным акциям россиян организованный характер, растущая социальная напряженность может спровоцировать «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Но это уже будет не институционализированный, а абсолютный (по Л. Козеру) конфликт, в котором борьба ведется без правил, возможно, и на уничтожение сторонами друг друга. Если социальная напряженность в российском обществе достигнет порога толерантности, то поводом для такого конфликта может стать очередное необдуманное или преступное действие правоохранительных органов или выходка экстремистов. Причиной же конфликта будет уже названная в докладе Общественной палате РФ, «слабость реакции властей на основные запросы общества».

Во многом по описанному выше сценарию начиналось народное восстания в январе-феврале 2011 года в Тунисе, Египте, Ливии, а затем в Йемене и Сирии и других странах Северной Африки и Ближнего Востока. Безусловно, Россия не Африка и Ближний Восток. Но проблемы во многом схожие, а теория возникновения и развития социально-политического конфликта от социального протеста к гражданской войне и социальной революции – на все одна. Чтобы не допустить подобного сценария развития событий, правящему режиму необходимо способствовать развитию институтов гражданского общества (в том числе и оппозиционных), начать реальную борьбу с коррупцией, прежде всего, в своих рядах, и более адекватно реагировать на основные запросы общества.

[1] http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=111221

[2] См., например: «Коррупция и беззаконие провоцируют самосуд»//Аргументы и факты. № 50, 2010. С. 4.

[3] Подробнее о соотношении понятий «объект» и «предмет» политического конфликта см: Козырев Г.И. Политическая конфликтология. М., 2011. С. 226 – 232.

[4] Об особенностях политической и социальной революций см.: Козырев Г.И. Политическая конфликтология. М., 2011. С. 286 – 293.

[5] Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют. СПб. 2005. С. 51.

[6] Колисниченко А., Доронина О., Осипов С. Партии побежали / Аргументы и факты. 2011. № 36. С. 4.

[7] Верхотуров Д. Социальный протест в современной России. http://www.apn.ru/publications/article18296.htm

[8] См.: Общая и прикладная политология. М., 1997. С. 514.

[9] Конституция Российской Федерации. Статья 3. М., 2004. С. 2.

[10] Черепова П. Отношения общества и государства в глазах россиян // http://www.levada.ru/press/2010031602.html

[11]Там же.

[12] Новикова И. Молчание – золото. Почему политическая активность российского студенчества практически равна нулю // Новые известия, 21 декабря 2010 г.

[13] Средний класс в современной России / Отв. ред. М.К. Горшков, Н.Е. Тихонова. М., 2008. С. 18).

[14] Россия «Кущевская» // Аргументы неделi. № 49 (238), 16 декабря 2010. С. 3.

[15] http://www.levada.ru/press/2008070101.html

[16] Общественная палата ждет наступления реакции // Коммерсант, 22 декабря 2010.