ТЕХНОЛОГИЯ КОНСТРУИРОВАНИЯ ЖЕРТВЫ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

 

ТЕХНОЛОГИЯ КОНСТРУИРОВАНИЯ ЖЕРТВЫ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

TECHNOLOGY OF DESIGNING VICTIM IN POLITICAL DISCOURSE: HISTORY AND MODERNITY

КОЗЫРЕВ Геннадий Иванович - доктор социологических наук, профессор кафедры социологии РХТУ им. Д.И. Менделеева, Москва, Россия  (genkozyr@mail.ru.).

KOZYREV Gennady Ivanovich - Doctor of Sociological Sciences, Professor of the Department of Sociology of the Russian Chemical University named after DI. Mendeleev, Moscow, Russia (genkozyr@mail.ru.).

(Статья опубликована в журнале «Социальные технологии, исследования». 2021. № 1. С. 89-102. При использовании материалов статьи – ссылка на первоисточник обязательна).

Аннотация: В современном Мире, как и в историческом прошлом, феномен реальной и целенаправленно сконструированной жертвы, используется как весомый фактор влияния на общественное мнение и поведение людей. В статье рассматриваются: феномен появления жертвы в историческом контексте; технологии конструирования жертвы в прошлом и настоящем. Анализируются реальные практики и механизмы конструирования жертвы в современном российском политическом дискурсе, как способы целенаправленного создания новой социальной реальности.

Resume: In the modern World, as in the historical past, the phenomenon of a real and purposefully constructed victim is used as a significant factor in influencing public opinion and people's behavior. The article examines: the phenomenon of the appearance of a victim in a historical context; technologies for constructing a victim in the past and present. The real practices and mechanisms of constructing a victim in modern Russian political discourse are analyzed as ways of purposefully creating a new social reality.

Ключевые слова: жертва, жертвоприношение, политический дискурс, конструирование жертвы, общественное мнение, протест.

Key words: sacrifice, sacrifice, political discourse, construction of the victim, public opinion, protest.

Постановка исследовательской задачи. В современном политическом дискурсе целенаправленное конструирование и актуализация жертвы, с целью дискредитации противника, становится повседневной практикой, требующей более тщательного исследования этого феномена.

Объектом исследования является технология конструирования жертвы в политическом дискурсе, предметом – реальные практики и механизмы конструирования жертвы в современном российском политическим дискурсе. Под «жертвой» понимается – пострадавшие в результате насильственных действий люди, которые не представляют непосредственной угрозы насильнику или неправомерно подвергшиеся насилию и признанные в качестве жертвы «значимыми другими».

Под политическим дискурсом понимается процесс языковой деятельности в политических отношениях, направленный на создание определенных образов, с целью формирования нужного субъектам дискурса общественного мнения и побуждения адресатов к определенным действиям. Основными методами исследования являются: анализ феномена появления жертвы в историческом контексте; технологии конструирования жертвы в прошлом и настоящем; описание и анализ реальных практик и механизмов конструирования жертвы в современном российском политическим дискурсе.

Обряд жертвоприношения как способ конструирования социальной реальности. Само понятие «жертва» происходит из обряда жертвоприношения. Такие обряды возникли в глубокой древности и существуют до сегодняшнего дня. Разнообразие форм жертвоприношения, их мотивы и выбор самой жертвы, по мнению С.А. Токарева, «связаны с различными сторонами общественной жизни людей» [1], следовательно, имеют социальные обоснования. А сама жертва в этом акте представляется как некий эквивалент обмена между реальными и мифическими субъектами взаимодействия. Приносящие же жертву люди, объединенные единым ритуальным действием, единой целью и верой, предстают в качестве обновленной обрядом социальной общности. Таким образом, обряд жертвоприношения способствует конструированию социальной реальности и гармонизации отношений как между обществом и «богами», так и внутри самого общества.

Насилие, жертва, конфликт. Принесение в жертву животного или человека, как и самопожертвование, предполагает насилие над жертвой или над собой. Но в определенных ситуациях жертвоприношение может использоваться для обуздания насилия внутри определенного сообщества. В этом случае акт жертвоприношения – акт «постановочного» локального насилия выполняет функцию замещения (предотвращения) реального, более масштабного насилия. Например, если в роду или племени возникает социальная напряженность (жажда насилия), которая может трансформироваться в открытый конфликт и насильственные действия сторон, то для его предупреждения выбирается «заместительная жертва». Р. Жирар по этому поводу пишет: «Неутоленное насилие ищет и в итоге всегда находит заместительную жертву»[2].

Для изгнания зла из общины существовали акты жертвоприношения человека – «козла отпущения». Этот обряд по своей форме и содержанию во многом схож  с принесением «заместительной жертвы». Например, в племенах ибо (Южная Нигерия) во времена народных бедствий (засухи, голода и др.), когда рост социального напряжения в сообществе достигал критического уровня, оно прибегало к такому обряду жертвоприношения человека. «Козла отпущения» привязывали к дереву, а затем волочили по населенному пункту. При этом на голову жертвы правители и все жители переносили все свои собственные и общинные грехи. Затем уже мертвую жертву, вобравшую в себя все зло и все грехи жертвователей, выносили за пределы населенного пункта [3].

Таким образом, организовывая подконтрольное ограниченное насилие над заместительной жертвой, люди стараются отвести от себя более серьезную опасность – массовое насилие. Сама же жертва в акте жертвоприношения  как бы «принимает на себя» весь груз ответственности за прошлые грехи, предотвращает назревающий конфликт и восстанавливает социальное равновесие в сообществе.

Поиск и наказание заместительной жертвы или «козла отпущения», в целях предотвращения конфликта (обуздания массового насилия), характерны не только для первобытных сообществ. На протяжении всей истории человечества этот метод широко использовался и используется повсеместно. Например, поиск «врагов народа», как заместительной жертвы, широко использовался во времена Великой французской революции (1789 г.) и в СССР во времена правления сталинского режима. В современных организациях, также как и в архаичные времена, «козлов отпущения» используют для того, чтобы свалить на них вину за неэффективное управление руководящих органов.

Человеческие жертвоприношения как фактор укрепления власти правящего режима. Человеческие жертвоприношения в истории социума выполняли и выполняют множество сакральных и профанных функций. Одной из этих функций является – укрепление власти правящего режима и углубление (сохранение) в обществе социального неравенства. Международная команда исследователей, изучив 93 австронезийские культуры на островах в Тихом океане, пришла к выводу: чем более дифференцированно общество в плане социального неравенства, тем в большей мере в этих обществах практиковались человеческие жертвоприношения [4].

Возможность распоряжаться чужой жизнью – наиболее яркая демонстрация своей власти. В средневековой Западной Европе именно официальная католическая церковь и палачи-священнослужители решали – кого казнить, а кого миловать. Это был хорошо организованный духовный и физический террор, основной целью которого являлось безраздельное господство религиозной и монархической власти в стане и в мире. «Все ереси, по мнению Ж. Бодрийяра, были попытками оспорить «царство небесное» и установить царство божье здесь и теперь» [5, с. 239]. Отрицание загробного мира, по Бодрийяру, – означает конец всех церквей и их власти.

 Насилие над жертвой, как способ укрепления власти, характерен для любых деспотических и тоталитарных режимов. Известный немецкий ученый и бывший узник фашистских лагерей Б. Беттельхейм так объясняет роль лагерей и насилия над заключенными: «Лагеря служили нескольким различным, хотя и связанным между собой целям. Главное – разрушить личность заключенных и превратить их в послушную массу, где невозможно ни индивидуальное, ни групповое сопротивление. Другая цель – терроризировать остальное население, используя заключенных и как заложников, и как устрашающий пример в случае сопротивления» [6].

Акцией массового насилия над невинными жертвами, с целью устрашения других, является также событие, произошедшие 2 мая 2014 года в Доме профсоюзов города Одесса, где украинскими националистами, при поддержке официальных властей, были заживо сожжены более 48-и человек.

На акциях протестов в поддержку Навального и в защиту своих гражданских прав и свобод 31.01.2021 г., которые проходили более чем в 100 городах РФ, было задержано более 5100 человек. По мнению аналитиков, это рекорд за всю новейшую историю протестного движения России. Кроме того, были задержаны не менее 82 журналиста, некоторые из них были избиты [7]. Были возбуждены десятки уголовных дел. Такое поведение силовых структур исследователи рассматривают как акцию устрашения россиян. При этом, власти ссылались на незаконность акций. Однако в 31 Статье Конституции РФ записано: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». По данным соц. опроса, проведенного Уральским институтом управления (УИУ) РАНХиГС молодых людей в возрасте от 14 до 30 лет, 82% респондентов считают, что граждане могут выходить на несогласованные акции протеста, а 51% российской молодежи положительно относится к протестам [8]. Поэтому задержанных и избитых силовыми структурами РФ протестующих и журналистов тоже можно считать «жертвами» произвола властей.

Еще одной формой «жертвоприношения», используемой политическим режимом для укрепления своей власти, являются террористические акты, в которых, как правило, гибнут простые люди. Такие акты, в отдельных случаях, могут провоцироваться или целенаправленно организовываться спецслужбами правящего режима. Так вскоре после теракта 11.09.2001 во Всемирном торговом центре города Нью-Йорка (США), рейтинг одобрения американцами деятельности президента Дж. Буша вырос с 52% до 90%, достигнув исторического максимума [9]. Многие исследователи считают, что этот теракт организовали спецслужбы США. Результаты этого «жертвоприношения» весьма впечатляющие. Около трех тысяч погибших и существенный материальный ущерб. Но главная цель организаторов – это небывалый рост рейтинга правившего в США режима и развязанные руки для очередной внешней агрессии.

Сакрализация жертвы. Выше уже говорилось, что в акте жертвоприношения самой жертве изначально придавался некий сакральный смысл. Но подлинная ее сакрализация происходит лишь в момент её смерти, когда её дух высвобождается и уходит в мир богов. Смерть (уничтожение) жертвы – это точка невозврата, после которой уже ничего нельзя изменить. Если к еще живой (потенциальной) жертве могут быть какие-то претензии и нарекания, да и она сама может повести себя вопреки ожиданиям жертвователей, то с её смертью все возможные неожиданности заканчиваются.

Для жертвователей, или актора, конструирующего «жертву»,  умерщвленная жертва становиться наиболее удобоваримой. Отныне они могут в своих интересах интерпретировать все аспекты произошедшего события и конструировать нужную им социальную реальность. Таким образом, смерть жертвы  и пролитая ею кровь очищают её от всего профанного. Отныне ее образ сакрализуетя уже окончательно в интересах организаторов жертвоприношения или иных акторов. Например, более чем странной выглядит сокрализвция Николая второго, прозванного в народе «кровавым».

В контексте наших размышлений и аналогий интерес представляет публичная казнь Жанны д'Арк (1431 г.). Преданная спасенным ею французским королем Карлом VII и официальной церковью, она, в интересах завоевателей Франции англичан, была сожжена на костре как «еретичка, вероотступница, идолопоклонница». И только когда в общественном мнении доминирующими стали суждения о ее невиновности и даже святости, то приговор по делу Жанны д'Арк в 1456 году  был торжественно отменен папой Каликстом III [10]. Неправомерная с точки зрения простых людей насильственная смерть Жанны стала началом процесса ее сакрализации и обвинения её палачей и гонителей в преднамеренном преступлении. 

Итак, непременным условием начала процесса сакрализации профанной жертвы, является её смерть. Так, если оставшимся в живых жертвам стихии или теракта можно выплатить компенсацию за причиненный ущерб или провести иную реабилитацию, то мёртвых уже не вернёшь. Как и в случае с религиозной божественной жертвой, умерщвленная профанная жертва является наиболее удобоваримой для её сакрализации. Особенно для тех, кто организовывал убийство этой жертвы с целью последующей её сакрализации. Ведь живая потенциальная жертва может быть оппонентом или даже врагом своих потенциальных убийц и «сакрализаторов». А мёртвую жертву путем манипулирования общественным мнением можно представить как своего сторонника и даже соратника.

Жертвоприношение и казнь. Многие исследователи сравнивают распятие Иисуса Христа с обрядом жертвоприношения. Но, на наш взгляд, это не идентичные события. Распятие Христа – это публичная казнь, в которой Иисус изначально позиционировался правившим в Иудеи режимом и представителями официальной религии, а также большинством простых обывателей как преступник-еретик, заслуживающий наказания. Место казни – Голгофа, также изначально не являлось сакральным. Сочувствовавших Христу было всего несколько человек – родных и близких. А ученики Христа, по сути, предали его, не встав на защиту своего учителя. Даже сама смерть Иисуса не стала кульминацией события. И только известие о мистическом воскрешении Христа запустило процесс его сакрализации. Поэтому этот процесс растянулся на многие столетия. Также насильственная смерть Сусанина и её огласка стали отправной точкой для начала процесса его сакрализации как «жертвы-героя».

Следовательно, если традиционный обряд жертвоприношения объединяет (идентифицирует) социум, то публичная казнь порождает новые конфликтные противоречия между организаторами и сторонниками казни, с одной стороны, и ее противниками с другой.

Изначально конфликтной является публичная казнь, совершаемая оккупантами или антинародным режимом власти, которые объявляют потенциальную жертву своим врагом и организовывают публичную казнь, с целью устрашения своих противников. Последние же воспринимают казненного либо как невинную жертву, либо как героя, пожертвовавшего собой ради защиты отечества. После казни, в зависимости от оценки «заслуг» жертвы, возможен процесс её сакрализации. Так, казненная немецкими оккупантами в ноябре 1941 г. Зоя Космодемьянская, стала первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза во время Великой Отечественной войны.

Убийство известного российского оппозиционного политика Бориса Немцова 27 февраля 2015 г. на Большом Москворецком мосту в центре Москвы, походило на публичную казнь и акт устрашения, адресованный другим оппозиционерам. Поэтому это убийство вызвало широкий общественный резонанс. А сам убитый стал идентифицироваться в оппозиционных кругах (и не только) как «жертва тоталитарного режима» [11]. И теперь уже вопрос о заказчиках совершенного преступления – палачах, становиться  как бы очевидным. Хотя реальность может быть иной.

В настоящее время в России некоторые представители либеральной интеллигенции не прекращают попытки реабилитировать и сокрализовать таких явных предателей Родины, воевавших на стороне фашистской Германии во время второй мировой войны и казненных по приговору Советского суда, как Краснов и Власов. Это попытка путем конструирования новой социальной и идеологической реальности превратить явных палачей и предателей в жертв «Советского режима». Таким образом, в информационном поле идет конфликт различных политических дискурсов, в которых одновременно конструируются, сохраняются и разрушаются образы жертв и образы врагов.

Эмоциональный аспект восприятия жертвы. Все многообразие целей и функций актов жертвоприношения и восприятия самой жертвы сложно понять без учета эмоциональной составляющей этих процессов и явлений.

Основатели социально-психологических подходов исследования коллективного поведения (И. Тэн, Г. Тард, Г. Лебон) в основном говорили о негативных иррациональных последствиях эмоционального возбуждения людей, находящихся в скученном состоянии. Г. Тард говорил о том, что в толпе на первый план выступает коллективная психология (психология толпы), которая возбуждает те или иные чувства (ненависти, обожания, отвращения, восторга и др.).

Однако акт жертвоприношения является, как правило, тщательно подготовленным и хорошо организованным мероприятием собравшихся вместе людей, которое нельзя отождествлять с толпой, – это, во-первых. Во-вторых, периодически осуществляемые акты жертвоприношения проводятся, в том числе, и с целью обеспечения синхронизации настроений отдельных индивидов и групп. Это своего рода механизм «настройки» (по Тарду) общественных эмоций на позитив или негатив. В этом контексте эмоции и настроения, по мнению Г. Тарда, являются одними из важнейших элементов социальной ткани общества [12].

Э. Дюркгейм рассматривал эмоции как «социальный клей» и как один из важнейших факторов структурирования социальной реальности в процессе общественной эволюции [13]. В акте жертвоприношения эмоции необходимо рассматривать не только как уход от рациональности, но и как способ, форму конструирования новой социальной реальности, которая способствует решению определенных проблем и идентификации общества. Через эмоциональный настрой происходит осознание новой реальности и подготовка к рациональным действиям [14].

В зависимости от целей и форм жертвоприношения создается определенный эмоциональный настрой и соответствующее отношение к самой жертве. Так, в случаях жертвоприношения трансцендентным силам, жертва нередко наделялась сакральными свойствами и даже обожествлялась, а ее умерщвленная плоть употреблялась в пищу. А заместительная жертва, как правило,  дегуманизировалась, наделялась негативными качествами. Но и в первом и во втором случае сакрализация и дегуманизация жертвы, и ее насильственная смерть возбуждали страсть и эмоции у участников и свидетелей жертвоприношения. Казнь жертвы может вызывать такие чувства как ужас, жалость, злорадство, ненависть к палачам, и наконец, облегчение, что не ты оказался на месте казненной жертвы.

В современном обществе насильственная смерть невинной жертвы также вызывает бурю эмоций. Она, по мнению Ж. Бодрийяра, «оттого так сильно и глубоко потрясает, что вовлекает в игру группу как таковую, с ее страстным интересом к самой себе, давая ей чувство какого-то преображения или искупления» [5, с. 292]. По накалу страстей и эмоций сценарий жертвоприношения он сравнивал с захватом заложников: «Все его осуждают, но в глубине он вызывает какой-то радостный ужас… Дело в том, что здесь воссоздается время жертвоприношения, ритуал казни, неминуемость коллективно ожидаемой смерти – совершенно незаслуженной, а значит, всецело искусственной и потому безупречно соответствующей жертвенному обряду…» [5, с. 293-294].

В плане воссоздания «время жертвоприношения» я не могу согласиться с Бодрийяра, так как в традиционном жертвоприношении мы имеем дело с легитимной сакральной жертвой, а в случае «с захватом заложников» – с виктмной профанной жертвой, случайно оказавшейся в руках террористов. Кроме того, в обряде жертвоприношения палач выполняет почетную функцию жреца, а палач-террорист является преступником. Но в плане «возбуждения страсти и эмоции», обусловленных внезапной насильственной смертью невинных людей, такие сравнения, с определенной оговоркой, вполне допустимы.

Жертва и травма. Травма (от греческого trauma – рана) – повреждение тканей организма человека или животного с нарушением их  целостности и функций, вызванное внешним воздействием [15]. Приведенное понятие травмы в большей степени относится к медицинскому или физиологическому понятию травмы. Исследователи выделяют индивидуальную, коллективную и культурную травму.

Индивидуальная травма – это шок, потрясение, которое пережила жертва насилия, или человек (не непосредственная жертва), прочувствовавший весь ужас пережитого жертвой, как личную трагедию.

Коллективная (социальная) травма – это потрясение, которое пережила (переживает) социальная общность или общество в целом. Она проявляется в значительном изменении (трансформации) общественного сознания и поведения социума.

По мнению Рона Айермана, «Индивидуальную и коллективную травмы объединяет то, что обе они возникают в результате шока». В ходе взаимодействия они усиливают одна другую, создавая кумулятивный эффект, обостряющий шок и чувство потери. В результате рушатся привычные идентичности и возникают новые [16, с. 123-124].

Культурная травма – это создание и навязывание смыслов, социальных норм, ценностных ориентаций, шокирующих значительную часть общества или всё общество своей «неадекватностью». Например, навязывание правящим классом большинству членов общества, придерживающихся традиционных семейных ценностей, гомосексуальных норм и ценностных ориентаций; официальный запрет использования русского языка на Украине и закрытие русскоязычных школ. «Культурные травмы — это не вещи, а процессы создания смыслов и атрибуций, длящаяся борьба, в которой разные индивиды и группы стремятся определить ситуацию, управлять ею и контролировать ее» [16, с. 125].

П. Штомпка предложил рассматривать социальную травму как деструктивное воздействие «травмирующего события» на социальное тело. Результатом травмы являются «травматические симптомы» – разделяемые всеми представления, образцы поведения и общепринятые мнения [17, с. 7-8]. «Травматические события вызывают нарушение привычного образа мысли и действий, меняют, часто трагически, жизненный мир людей, их модели поведения и мышления» [17, с. 8]. При этом травма может быть нанесена не только травматическим событием, но и распространенным представлением о таком событии. То есть, может быть целенаправленно сконструированным в информационном поле событием.

Для конструирования культурной травмы, по мнению Айермана, необходимо сильно шокирующее происшествие, способствующее мобилизации мнений и эмоций и соответствующие интерпретации смыслов и атрибуций в массмедиа. Начинаются культурные травмы с разрыва установленных оснований коллективной идентичности. Например, в переписывании истории страны, изменении мифов, верований и прочих культурно-исторических ценностей и атрибутов [16, с. 125,134]. Так, для подавляющего большинства россиян – жертв приватизации – травмой является тот факт, что 90% общенародной собственности после развала СССР оказалось в руках небольшой кучки так называемых «эффективных предпринимателей».

Травмой также для большинства россиян является то, что в современной России известный ученый, профессор, доктор наук получает месячную зарплату от 50 до 90 тыс. рублей, а «эффективный менеджер» госкорпорации – несколько миллионов рублей в день. 

Итак, травма – это форма, мера, тяжесть ущерба, причиненного жертве. Это то, насколько тяжело и в какой форме переживает жертва реальную или виртуальную утрату. Социальная травма общества проявляется в форме тяжелых депрессий, разочарований, вызванных несбывшимися ожиданиями, массовой неудовлетворенностью существующими условиями жизни, утратой чего-либо [18]. Одним из примеров такой социальной травмы для многих россиян является увеличение пенсионного возраста (с 2019 г.), которое раннее властями не планировалось.

Функции конструируемой жертвы. Под социальными функциями конструируемой жертвы, понимается совокупность символических воздействий, которые будет оказывать (оказывает) конструируемый образ на общественное сознание и коллективное поведение, в том числе и на принятие политических решений.

Можно выделить следующие функции конструируемой жертвы:

– идентификация людей на основе их отношения к жертве;

– создание образа врага, который либо непосредственно повинен в посягательстве на жертву, либо имеет к этому посягательству косвенное отношение;

– консолидация людей на борьбу с идентифицированным противником;

– воспитание «новых героев», готовых пожертвовать собой ради достижения неких стратегических или тактических целей и ценностей, за которые пострадала жертва;

– детерминация поведения людей в критической ситуации – вести себя, как вела себя жертва;

– образ жертвы становится элементом культуры, вокруг которого формируются свои ритуалы, обычаи, традиции.

Социальная и инструментальная значимость образа жертвы в социальных и политических отношениях зависит от следующих факторов:

1.Масштаба события, в котором появилась жертва, величины понесенной утраты, масштаба задач, которые «решала» жертва в своей жизнедеятельности.

2.Числа адептов (приверженцев) данной жертвы.

3.Актуальности проблемы, которую «решает» жертва для конкретного социума в определенный момент времени.

4.Масштаба и интенсивности актуализации образа жертвы в различных средствах информации и пропаганды.

Этапы и механизмы конструирования жертвы [19]. Процесс конструирования жертвы предполагает проведение целого ряда социальных действий (мероприятий, этапов), которые дополняют друг друга или являются составной частью одно другого. В нашем исследовании мы рассмотрим следующие виды мероприятий по созданию и реализации «жертвы»:

Актуализация реальной или мнимой жертвы – создание информационного дискурса для привлечения общественного мнения.

 «Приватизация» жертвы – утверждение, что «невосполнимую» утрату в лице жертвы, понесла конкретная сторона, например, оппозиция, противостоящая «антинародному режиму власти».

Героизация жертвы – какими бы качествами не обладала жертва в реальности, в процессе героизации она, как правило, наделяется качествами положительного героя.

Гуманизация жертвы – придание реальной или мнимой жертве определенных свойств и качеств, которые подчеркивали бы ее жизнелюбие и добрые отношения к окружающим.

Институционализация жертвы – проведение периодически повторяющихся мероприятий: митингов в защиту жертвы, почтения памяти жертвы, возложение цветов к памятным местам, закрепление её образа в официальных символах, атрибутах, памятных знаках, нормативных документах, общественном сознании.

Историзация (мифологизация) жертвы –  на основе реальных и вымышленных событий и фактов создается «нужный» образ жертвы.

Объективация жертвы – процесс, в результате которого «субъективно» сконструированный образ приобретает свою собственную реальность, устойчивость и повторяемость в сознании и поведении людей.

Легитимация жертвы –  объяснение и оправдание конструируемого образа жертвы, и признание его целесообразности, правомерности и  отдания ей соответствующих почестей. На международном уровне легитимация образа жертвы предполагает его международное признание и  соответствующее его почитание.

Сакрализация жертвы – процесс придания жертве символического, священного смысла. Сакрализация как бы завершает процесс вхождения конструируемого образа в институциональную систему и в культуру социума. Сакральный образ жертвы воспринимается не только как легитимный социальный институт, как объективная реальность, но и как элемент культуры, имеющий сакральную ценность.

Реализация образа жертвы в социальных и политических практиках – воспитание новых героев на примере сконструированного образа жертвы.  

Практики и механизмы конструирования жертвы в современном российском политическим дискурсе. Выше уже говорилось, что началом (отправной точкой) для конструирования жертвы является акт насилия над «жертвой». Например, демонстративное убийство, как в случае с Немцовым; арест, без должных на то оснований (по мнению многих россиян), как в случаях с Платошкиным, Фургалом, Быковым, отравление жертвы (реальное или мнимое), как в случае с Навальным. Рассмотрим некоторые из приведенных примеров «жертв» более детально.

1. Борис Немцов. Убийство Немцова произошло27.02.2015 г. Поэтому его образ, как борца и жертвы нынешнего режима власти уже сформировался. Адептами этого образа является, прежде всего, либерально настроенная часть творческой интеллегенции. Немцов не боролся за коренное изменение существующей в России буржуазной системы отношений, а хотел лишь её улучшения. В 1990-е гг. он был одним из руководителей этой системы. Поэтому, несмотря на довольно мощную актуализацию как российских, так и зарубежных либеральных СМИ,  у россиян отношение к этому персонажу и к его образу весьма неоднозначное.

Так, вскоре после гибели Немцова (март 2015 г.), социологический центр ЦИМЭС спросил у пользователей социальных сетей, как они оценивают личность Б.Е. Немцова, и получил следующие ответы: Положительно – 14,5%. Скорее положительно – 8,3%. Нейтрально – 18,6%. Скорее отрицательно – 8,8%. Отрицательно – 25,5%. Затруднились с ответом – 24,5% [20].

Через год после убийства Немцова, Левада-центр спросил россиян об их отношении к памяти политика, и в частности, поддерживают ли они идею проведения в Москве марша памяти Бориса Немцова. Были получены следующие результаты: «Определенно поддерживаю» – 3%, «Скорее поддерживаю» – 14%, «Скорее отношусь отрицательно» – 11%, «Определенно отношусь отрицательно» – 10%, «Меня это не интересует» – 54%, «Затруднились ответить» – 8% [21].

2.Николай Платошкин. Это единственный среди названных выше «жертв» правящего в России режима, который является социалистом, выступающим за коренное изменение существующей в России буржуазной системы отношений. Он был задержан 4.06.2020 г. и решением суда отправлен под домашний арест, по не доказанному обвинению в призывах к беспорядку и других, на мой взгляд, сфабрикованных следствием обвинениях.

Платошкин представляет реальную угрозу существующей в России системе власти. Он выступает за отмену пенсионной реформы, за прогрессивную шкалу налогообложения и за пересмотр приватизации девяностых. В целом же он за переход от буржуазной системы развития России к социалистической. Поэтому следственные и судебные органы РФ пытаются создать из него образ врага.

В настоящее время на канале Платошкина на Ютубе 567 тыс. подписчиков, а в его движении «За новый социализм» состоит более 70 тыс. человек. [22]. Но потенциал этого политика намного больше. Так как по опросам Левада-цента, 65% россиян сожалеют о распаде СССР и хотят вновь жить в социалистической стране, а  75% – считает, что советский период был самым лучшим периодом в истории нашей страны [23]. Поэтому Платошкин выражает чаяния большинства россиян.

На февраль 2021 г. Платошкин уже почти 9 месяцев находится под домашним арестом. Уже дважды скорая помощь отвозила его в больницу из-за плохого состояния здоровья. Врачи рекомендовали Платошкину ежедневные прогулки на свежем воздухе, но суд их запретил. Создается впечатление, что правоохранительные органы РФ целенаправленно подавляют волю и подрывают здоровье оппозиционному политику.

  Казалось бы, что это благоприятная ситуация для актуализации и формирования образа жертвы «тоталитарного режима». Но как провластные, так и либеральные СМИ, в том числе и зарубежные, стремятся предать забвению само имя «Платошкин». Потому что и для отечественной и для зарубежной буржуазии, и ее сторонников, социалист Платошкин является классовым врагом. Следовательно, ограниченность информационных ресурсов сдерживает актуализацию образа Платошкина как жертвы режима.

Но в социальных сетях, там, где власти не в силах контролировать политический дискурс, процесс формирования из Платошкина образа жертвы, незаконно преследуемой режимом власти, идет более интенсивно. Так,  проведенный журналистом Андреем Карауловым на своем ютьюб-канале опрос (119 тыс. опрошенных), выявил, что Николай Платошкин пользуется доверием аж 69% проголосовавших. Алексей Навальный набрал в ходе этого голосования 22%, а действующий президент Владимир Путин – всего лишь 6% [24].

3.Алексей Навальный. Более сложным представляется процесс конструирования образа «жертвы режима» из оппозиционного политика Навального. Отправной точкой в этом процессе можно считать реальное или мнимое отравление политика 20.08.2020 г. [25]. Это отравление вызвало необычайный информационный всплеск, как в отечественных, так и зарубежных СМИ. Отправленный политик, находящийся в бессознательном состоянии – «идеальный материал» для конструирования жертвы. Так как основной признак жертвы – её беззащитность перед насильником. Но когда «отравленный» стал поправляться и предъявлять претензии к своим реальным или мнимым отравителям, он стал трансформироваться  из жертвы в актора политического дискурса.

Второй этап конструирования из Навального «жертвы режима» начинается с его ареста в аэропорту Шереметьево 17.01.2021 г. С этого момента появляется реальный повод обвинить правящий в России режим в преследовании оппозиционера. При этом поражают масштабы и мощь информационного контента, как отечественного, так и зарубежного, задействованного в этом процесс целенаправленного конструирования жертвы. Одновременно шел процесс дискредитации лично президента РФ Путина и его ближайшего окружения. Только фильм про так называемый «Путинский дворец в Геленджике», подготовленный Фондом борьбы с коррупцией (ФБК), который возглавляет Навальный, посмотрели более 113 млн. человек. Из них 61,8% просмотров приходиться на Россию [26].

Цель акторов (зарубежных и российских), конструирующих из Навального жертву – ослабить личную власть президента Путина и его ближайшего окружения. При этом на существующий в России буржуазный строй, никто не посягает.

По призыву Навального и ФБК 23 и 31.01 2021 г. десятки тысяч россиян в более чем ста городах России, несмотря на запреты властей, вышли в поддержку арестованного политика и в защиту своих гражданских прав и свобод. При этом главным мотивом участия в протесте респонденты считают общее недовольство положением дел в стране – 43%.  28% – что люди выходят на протесты, потому что им за это платят. 19% – побудительным мотивом стало возмущение фактами коррупции, показанными в фильме «Дворец для Путина». И только 16% россиян, считают, что причиной протеста стал арест Навального [27]. 

Наряду с процессом конструирования из арестованного Навального жертвы режима, акторами которого стали оппозиционные отечественные и зарубежные СМИ, провластные информационные ресурсы начинают формировать их него образ врага и предателя, продавшегося Западу. И в этот момент происходит коренное изменение политического дискурса. Если до ареста Навального (17.01.2021 г.) его имя на официальных телеканалах и других провластных СМИ было под запретом, то отныне весь этот информационный ресурс был брошен на дискредитацию опального политика.

 Выше был описан обряд жертвоприношения «заместительной жертвы», практиковавшиеся в племенах ибо (Южная Нигерия). Такие обряды способствовали снижению социального напряжения в обществе. Суть обряда – перенести все свои собственные и общинные «грехи» на «заместительную жертву», при этом, не решая реальных причин возникшего социального напряжения. Главное в таком обряде – чтобы как можно больше людей племени-общества согласились, что во всех их бедах виновна «заместительная жертва». И если для конструирования образа обычной жертвы более удобоваримым «материалом» является убитая или казненная жертва, то для формирования «заместительной жертвы», в большей степени подходит живой, но «обезвреженный» и ограниченный в своих действиях пленник.

Например, как в племени ибо, когда привязанного к дереву человека волокут по населенному пункту, побивая камнями и посылая на него проклятья. Или заключенного под стражу узник – периодически судят, предъявляя все новые и новые обвинения и рассказывая обывателям в СМИ, какой он злодей. Живой пленник, даже привязанный к дереву, может попытаться оправдаться или на удар камнем и плевок «палачей» ответить грубым словом. Но процесс конструирования «заместительной жертвы» идет по сценарию, написанному его организаторами. Поэтому любое слово или непроизвольный вскрик, вызванный «ударом брошенного в жертву камня», может столковаться палачами, как оскорбление «уважаемых людей», подтверждающее правомерность происходящей казни.

В этом плане весьма показательными являются выступления таких лидеров, якобы, оппозиционных партий, как Геннадий Зюганов, Сергей Миронов, Владимир Жириновский, Григорий Явлинский. Эти лидеры безоговорочно осудили действия Навального и ФБК по призыву к акциям неповиновения, по дискредитации существующего в России режима власти и, в частности, в её тотальной коррупционности. Чем вызвали «праведный гнев» не только со стороны сторонников Навального, но и со стороны его противников.

А объясняется такой парадокс, на мой взгляд, следующим. Они (выше перечисленные политики), конечно же, могут не соглашаться с Навальным по многим стратегическим и тактическим вопросам. И, в частности, в том, что за Навального уж больно пекутся западные «кураторы». Но «кидать камни» в заключенного – это уж слишком явная демонстрация своей лояльности правящему режиму со стороны «оппозиционных» лидеров.

Анализ «проблемы» Навального позволяет сделать вывод о том, что власти целенаправленно сконцентрировали весь свой информационный ресурс на конструировании «заместительной жертве». Тем самым уводя общественное мнение от назревших в стране социальных и политических проблем, и создавая видимость, что кроме Навального и ФБК, другой оппозиции в России не существует. И в этом плане информационная и иная поддержка Навального со стороны Запада играет на руку создателям «заместительной жертве» и вредит реальной оппозиции. Такая поддержка позволяет представить Навального как «иностранного агента». А российский режим власти, для значительной части россиян, предстает как «патриот», бающийся с иностранным вмешательством.

И в этой информационной борьбе двух политических дискурсов, буржуазно-либеральных по своей сути, которые решают, в основном, личные и корпоративные проблемы российской политической «элиты», на пятый и десятый план отодвигаются реальные проблемы российского общества. И отвлекается общественное мнение от судьбы реально оппозиционных режиму политиков. Некоторые, из которых в настоящее время сидят под арестом, по весьма сомнительным, на мой взгляд, обвинениям. Их права западные СМИ защищать не будут. А информационные ресурсы реальной оппозиции весьма ограничены, чтобы привлечь внимание широкой общественности к реальным жертвам режима.

В настоящее время (конец февраля 2021 г.) мы можем подвести некоторый промежуточный итог конструирования различными акторами из арестованного Навального одновременно жертвы режима и образ его врага.

По опросу  «Левада-центра», проведенного в январе-феврале 2021 г., деятельность Навального одобряют 19% россиян. В 2013 г. таких было только 6%. Значительно сократилось число людей, которые заявляли, что не знают или не слышали о Навальном. Если в мае 2013 г. таких о было 59%, то в сентябре 2020 – 18%, а в январе 2021, – 12%. Положительно оценивают деятельность политика 36% респондентов в возрасте 18-24 года, а отрицательно – 43%. Более негативно его деятельность оценивают россияне старше 55 лет – 66%, а положительно – лишь 12%. При этом отношение «стариков» к политику с 2013 г. ухудшилось на 11% [28].

Если же взять рейтинг доверия Навального в сравнении с другими ведущими политиками России, то он (рейтинг), хотя и увеличился за последние месяцы на 2% (с 3 до 5%), но отстает от таких политиков как Владимир Путин (29%), Михаил Мишустин (12%), Владимир Жириновский (10%), Сергей Шойгу (8%) и Сергей Лавров (7%). Знаковым является то, что по своему рейтингу доверия Навальный на один процент обошел такого политического тяжеловеса как Геннадий Зюганов (4%) [29].

Из приведенного выше анализа можно сделать следующие выводы:

1.Алексей Навальный, как политик, не представляет реальной угрозы для существующего режима власти и строя. Его политические цели не отвечают интересам подавляющего большинства россиян. Он не предлагает смену политического строя или его значительного реформирования. Но он своими разоблачениями про «президентский дворец» и др., подвергает сомнению легитимность президента Путина и его ближайшего окружения.

2.Всесторонняя поддержка Навального условным Западом, лишает его потенциальной возможности стать общероссийским политиком, о чем свидетельствуют приведенные выше данные социологических исследований. Но как трибун и обличитель правящего режима в коррупции и нарушении гражданских прав, в настоящее время он самый популярный оппозиционный политик. Примерно для 20% россиян Навальный – жертва «тоталитарного режима», а примерно для 55% – «иностранный агент» и «враг». Остальные примерно 25% – эта проблема не интересует.

Из проведенного исследования также следует, что конструирование образа жертвы в политическом дискурсе может быть успешным при наличии следующих условий: актуальности «решаемой» жертвой социально- политической проблемы для значительного количества людей, и должного информационного обеспечения. В случае с Навальным, были затрачены колоссальные информационные, как отечественные, так и западные, ресурсы. Но актуализируемые ими проблемы не нашли должного отклика у подавляющего большинства россиян. Во-первых, потому что одного обличения в тотальной коррупции правящего в стране политического режима, без обоснованной программы реформирования политической системы, недостаточно. Во-вторых, поддержка западными СМИ, политиками и дипломатами Навального, воспринимается многими россиянами как акт предательства.

Платошкин же, как лидер движения «За новый социализм», напротив, выражает интересы и чаяния большинства россиян, желающих жить в социалистической стране. Таких, сторонников социализма, среди россиян не менее 65%. И сам его арест, по весьма сомнительным обвинениям, позволяет считать его жертвой «тоталитарного режима». Но в провластных СМИ его имя, очевидно, находится под запретом. А для того, чтобы актуализировать его положение как жертвы режима, ресурсов сочувствующих ему информационных СМИ в настоящее время недостаточно.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 590.

2. Жирар Рене. Насилие и священное / Пер. С фр. Г. Дашевского. М., 2000. С. 8-9.

3.Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. Дополнительный том.. / Пер. с англ. – М., 1998. С. 415-416.

4.Уласович К. Человеческие жертвоприношения оказались залогом стабильности элит.  URL: file:///D:/%D0%96%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%B2%D0%BE%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D1%88%D0%9C%D0%B0%D1%82.htm (дата обращения: 19.11.2018).

5.Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2006. С. 239.

6.Беттельхейм Б. Люди в концлагере / Психология господства и подчинения: Хрестоматия / Сост. А.Г. Чернявская. Мн. 1998. С. 158-159.

7.На акциях протестов 31 января задержано более 5100 человек - это рекорд за всю новейшую историю протестного движения России. URL: https://yandex.ru/turbo/newsru.com/s/russia/31jan2021/zaderzhali.html (дата обращения: 20.02.2021).

8.82% респондентов считают, что граждане могут выходить на несогласованные акции протеста. URL: https://www.yaplakal.com/forum7/topic2233762.html  (дата обращения: 20.02.2021).

9.Козырев Г.И. Образ внешнего врага как фактор легитимации политического режима в современной России // Социологические исследования. М. 2018. № 1. С. 52-58.

10. Казнь Жанны д'Арк. URL:  http://smartwebsite.ru/publ/znamenitye_kazni/kazn_zhanny_d_39_ark/34-1-0-3322 (дата обращения: 19.11.2018).

 

11. Кто и зачем убил Бориса Немцова?  URL: https://pikabu.ru/story/kto_i_zachem_ubil_borisa_nemtsova_3131399 (дата обращения: 15.02.2021).

12. Тард Г. Социальная логика. СПб., 1996. С. 319-321.

13.Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. М., 1998.

14.Урнов М.Ю. Эмоциональная оценка общества как объект политического исследования // Общественные науки и современность. 2007. № 2. С. 131.

15. Советский энциклопедический словарь. Изд-во «Советская энциклопедия», 1979. С. 1348.

16.Айерман Р. Социальная теория и травма // Социологическое обозрение. 2013. Т. 12. №1. С. 123-124.

17. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социологические исследования. 2001. № 1. С. 7-8.

18. Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. – М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2015. С. 17-37.

19. Подробнее см: Козырев Г.И. «Жертва» в социально-политическом конфликте. Монография. М.: Экслибрис-Пресс. 2008.  С. 95-114.

20. Кем считают Бориса Немцова россияне в соцсетях – опрос. URL:  https://echo.msk.ru/blog/cimes/1504028-echo/  (дата обращения: 16.02.2021).

21.Отношение к памяти о Борисе Немцове – тест для россиян. URL:  http://www.cogita.ru/a.n.-alekseev/andrei-alekseev-1/otnoshenie-k-pamyati-o-borise-nemcove-2013-test-dlya-rossiyan (дата обращения: 16.02.2021).

22. Сколько сторонников у Николая Платошкина в 2020 году. URL:  https://zen.yandex.ru/media/id/5cee8cf3d3c31e00ae9d883c/skolko-storonnikov-u-nikolaia-platoshkina-v-2020-godu-5fe45ca8fc74c84dedad0bdb (дата обращения: 16.02.2021).

23.Большая ли поддержка социализма и СССР среди народа в России при Путине? URL:  https://zen.yandex.ru/media/id/5f758f540dadeb320c627ba5/bolshaia-li-podderjka-socializma-i-sssr-sredi-naroda-v-rossii-pri-putine-5fed7b2abb14d54ffbcc046f (дата обращения: 16.02.2021).

24. Опрос Караулова: Впереди Платошкин, потом Навальный, затем Путин. URL:  https://svpressa.ru/politic/article/279073/ (дата обращения: 17.02.2021). 

25. Отравление Алексея Навального. Хронология. URL:  https://shtab.navalny.com/hq/omsk/4344 (дата обращения: 17.02.2021).  

26.Фильм Навального о "дворце Путина" набрал 100 млн просмотров. Как и где его смотрят. URL: https://www.bbc.com/russian/news-55822334 (дата обращения: 18.02.2021).

27. Январские протесты. URL: https://www.levada.ru/2021/02/10/yanvarskie-protesty/?utm_source=mailpoet&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter-post-title_81 (дата обращения: 20.02.2021).     

 28. Навальный уже на 6 месте в рейтинге доверия среди всех политиков РФ, ему симпатизирует каждый пятый гражданин страны. URL:  https://yandex.ru/turbo/newsru.com/s/russia/05Feb2021/levadanavaln.html (дата обращения: 18.02.2021).   

29.Президентские рейтинги и положение дел в стране. URL: https://www.levada.ru/2021/02/05/vozvrashhenie-alekseya-navalnogo/?utm_source=mailpoet&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter-post-title_81 (дата обращения: 18.02.2021).