Предательство. Главы 38 - 41

38. Предательство: причины и последствия

Поздним вечером, когда уже совсем стемнело, и на небе стали появляться пока еще тусклые звезды, до которых стремились дотянуться росшие по периметру школьного двора пирамидальные тополя, Алексея вызвал к себе в «учительскую» ротный. Он сидел за столом на месте, которое несколько часов назад обсиживал следователь, допрашивавший Алексея. На середине стола стоял электрический фонарь, тускло освещавший помещение, которое в сумеречном свете казалось бесконечно большим, а дальние углы за спиной ротного – таинственно черными. Окна «учительской» были плотно занавешены плащ-палатками, что создавало видимость защищенности от внешних угроз военного времени. Все это Алексей увидел, когда он, постучавшись и услышав «входи», открыл дверь, переступил порог и  доложил о своем прибытии.
- Проходи, присаживайся…
Ротный сосредоточенно записывал что-то в лежавшем перед ним блокноте. Закончив писать, закрыл блокнот и отодвинул его в левую от себя сторону. Щелкнул авторучкой, убирая стержень, положил ее на блокнот и поднял свой взгляд на Алексея:
- Знаешь, зачем вызвал?
- Догадываюсь, товарищ капитан.
- Это хорошо, что догадываешься. Тогда сразу перейдем к делу. Прошлый раз у нас с тобой не получилось поговорить по душам. А сейчас меня обязывают обстоятельства. Готов ли ты теперь говорить со мной на чистоту?
- Да, товарищ капитан. Я не только готов говорить, а даже имею такую потребность. Ведь мне здесь пока не с кем поделиться тем, что наболело. Вот сегодня говорил со следователем – вроде неплохой человек, вошел в мое положение. Но всего рассказать я ему не мог, боялся, что он меня отстранит от дела и заберет с собой. А Вам я могу рассказать все, как есть…
И Алексей рассказал капитану Сенину про тот злосчастный бой и про снайперов. Про то, как погиб его друг Серега, спасая его, Алексея. Про фотографию, на которой были запечатлены Белка и Стрелка, и про страстное желание и потребность – найти и уничтожить убийцу. Про Свету, которая вынуждена была выйти замуж за другого. Про то, как он радовался рождению сына, а потом узнал, что мать этого сына – убийца его друга…
Закончив свой рассказ, Алексей выжидающе посмотрел на погруженного в себя, и казалось, не слушавшего его капитана. Между тем, капитан придвинул к себе блокнот с лежавшей на нем авторучкой, взял ее в правую руку и, щелкнув несколько раз, выдвигая и задвигая пишущий стержень, положил ручку обратно на блокнот. Потом он заговорил, как бы размышляя:
- Да…, закрутила тебя нелегкая. Шекспир со своими трагедиями отдыхает…. А что касается того боя… ну, в котором погиб твой друг, то вашу разведгруппу продал чеченам кто-то из ваших же высоко поставленных командиров.
- Это я и сам уже понял. Но не могу понять другое. Как может командир торговать жизнями своих бойцов. Ведь возможно и сам он когда то ходил в атаку. Как потом можно с этим жить! – разволновался Алексей.
- По этому поводу у нас еще в Афгане появилось весьма зловещее понятие – «бизнес на крови». Я много размышлял о феномене предательства. Ведь в свое время в Афгане наш наиболее боеспособный «королевский батальон», в котором я служил, был также продан душманам. Утром 30-го апреля 1984 года наш комбат капитан Александр Королев получил от командира полка подполковника Сёмина приказ, – произвести прочесывание долины реки Хазара Пандшерского ущелья. Шли двумя ротами. При этом третья рота шла справа по господствующим высотам. Но в какой-то момент командир дивизии, генерал-майор Логунов отстранил командира полка от командования операцией и приказал комбату Королеву, чтобы третья рота оставила господствующие высоты и двигалась по дну ущелья. При этом комдив обещал прикрытие с воздуха. Однако никакого прикрытия мы в этот день не дождались. Как только третья рота спустилась на дно ущелья, нас атаковали душманы, в том числе и с только что оставленных высот.
Я тысячу раз задавал себе вопрос: «зачем комдив “опустился” до командования отдельной ротой?». Ведь есть и комбат, и командир полка – опытные боевые офицеры. Другой вопрос: «зачем комдив настойчиво требовал, чтобы третья рота оставила господствующие высоты?» – Ротный явно разволновался и замолчал. После небольшой паузы он продолжил свой рассказ.
- В результате такого «верховного» командования две роты, учувствовавшие в этой сомнительной операции, были почти полностью уничтожены. В этом бою погиб мой лучший друг Илья Колосов. Мы с ним дружили со школьной скамьи: вместе поступили в военное училище, вместе его окончили и вместе попросились в Афганистан. Я получил несколько тяжелых ранений, потерял сознание и чудом остался жив. Возможно, добивавшие нас душманы посчитали меня мертвым. После госпиталя я уже не вернулся в часть, хотя военная служба мне нравилась. Слишком велика была обида за то, что нас, как баранов, продал высокопоставленный подонок.
Так же как и ты, я много раз задавал себе вопросы: «Как может за горстку сребреников командир предать своих подчиненных, которые верят ему как отцу?» «Как он может после этого спокойно жить и пользоваться добытыми своей подлостью деньгами, на которых кровь и жизни его боевых товарищей?» «Наконец, как он может смотреть в глаза своим детям, жене и другим людям, объясняя источники своего финансового благополучия?» Я уже не говорю о греховных последствиях для предателя. Можно этому верить, можно не верить. Но предательство, по святому писанию, является одним из самых тяжких грехов, последствия которого ложатся на многие поколения предателя. При этом предателю не только уготован ад после его смерти. Он и при жизни является носителем ада, так как его поступки сеют зло. Кстати, Данте в своей «Божественной комедии» поместил предателей в самый последний и самый страшный девятый круг ада.
- Божья кара – конечно же, серьезный аргумент, но лишь для верующего человека. – В словах Алексея слышалась чуть заметная ирония. – Но как быть с теми, кто ни во что не верит, или с теми, кто сознательно продал душу Дьяволу. Им, очевидно, наплевать на судьбы своих потомков. Как быть с такими выродками? Я не хочу ждать, когда кого-то из потомков предателя настигнет божья кара или сам иуда раскается. Ведь есть и мирская власть, и общественное мнение. Почему наше общество и соответствующие органы не выявляют и не уничтожают предателей? – стараясь не давать волю чувствам, полемизировал Алексей.
- И об этом я тоже много думал, и даже пришел к кое-каким умозаключениям. Если желаешь, могу поделиться.
- Да, конечно, – с готовностью согласился Алексей. - Для меня это очень важно…
- Тогда слушай. Предать могут лишь те, кому мы доверяем, т.е. «преданные» люди. В этом и состоит глубина трагедии жертвы предательства. Само предательство – явление весьма многогранное. Это только в святом писании все роли четко распределены: Иисус – жертва предательства, Иуда – предатель,  ученики Иисуса – святые апостолы. А в реальной жизни все гораздо сложней. Человек может предать других, например, спасая свою жизнь. Может предать из-за гордости, зависти или чтобы сохранить честь мундира и т.д. Существуют также разные уровни предательства. Например, один целенаправленно спланировал и осуществил предательство, другой, по каким-то причинам, его прикрыл или просто промолчал. Самым подлым видом предательства, на мой взгляд, является сребролюбие. Это когда человеку ничего не угрожает, а он стреляет в спины своих бывших товарищей ради своего обогащения. Например, в начале 90-х генерал-майор Калугин, служивший в отделе внешней разведки, продал агентурные данные страны западным спецслужбам и эмигрировал. Создававшаяся десятилетиями агентурная сеть была провалена. Ради собственной наживы этот иуда предал своих товарищей и свою Родину.
Теперь главный вопрос: почему спецслужбы и само общество стали более терпимо относиться к предателям? Главная причина, на мой взгляд, состоит в том, что в последние годы наше общество существенно деградировало в нравственном плане. Причины такой деградации были заложены еще идеологией большевизма. Одним из главных своих врагов большевики считали религию.  «Религия – опиум для народа», ну и все такое. А ведь в любом обществе, религия, по сути, является нравственной конституцией. Например, во всех основных религиозных писаниях содержится постулат: «не делай другому того, чего не желаешь себе». Касаемо нашей темы, это означает: «не предавай других, если не желаешь стать жертвой предательства сам». Разрушая храмы, убивая священнослужителей и уничтожая основы религиозной нравственности, большевики пытались создать новую коммунистическую мораль. Например, Ленин пытался теоретически обосновать идею новой «классовой» морали, в которой моральным считается все, что способствует достижению идеалов коммунизма. А если говорить проще – цель оправдывает средства.
- Товарищ капитан, Вы бы еще вспомнили монголо-татарское иго и крепостное право, - не выдержал Алексей. – В последнее время так называемые «демократы-прихватизаторы» только и делают, что клянут наше «проклятое» прошлое и разворовывают то, что было нажито и построено при коммунистах. А простой народ с ностальгией вспоминает Советский Союз. Да и сама идея построения коммунистического общества не потеряла своей привлекательности.
- Идея замечательная, нет слов. Но построить справедливое общество неправедными методами нельзя. Насилие, страх, ложь, предательство, возведенные на уровень государственной политики, извращают саму идею справедливости и калечат души ее сторонников. Вед государство это не только совокупность институтов и социальных групп. Это еще и
духовное поле, которое определяется уровнем нравственности людей. Поэтому, когда угроза насилия и страха перестала сдерживать желания и страсти наших сограждан, в стране началась вакханалия 90-х. Большинство россиян, воспитанных советским авторитарным государством в качестве своих подданных, оказались не готовыми к новым рыночным условиям. Более организованными и инициативными оказались криминальные структуры, коррумпированные чиновники и другие люди, как правило, не обремененные нравственными ограничениями.
- Извините, товарищ капитан, но я не улавливаю разницу между предательством «тогда» и «сейчас». Ведь Ваш батальон предали еще при Советской власти.
- Разница имеется, и весьма существенная. Как бы это попроще объяснить… «Тогда», при коммунистах, главным мобилизующим фактором, помимо насилия, была идеология, которая провозглашала весьма привлекательные для большинства людей ценности: равенство, братство, справедливость, защита угнетенных и т.п. Эти ценности, в определенной мере, реализовывались, и большинство простых людей видели какую-то перспективу, какой-то смысл в жизни, какие-то нравственные основы бытия.  Но при этом тоталитарная система пыталась контролировать не только поступки, но и мысли людей, и общественное мнение. Именно она, прежде всего, решала: кто предатель, а кто герой. Система могла сегодня одарить человека, а завтра отобрать у него всё, и даже жизнь. Поэтому предавать без одобрения системы было чревато. Тоталитарная система отождествляет себя с государством, со страной, поэтому сотрудничество с заграницей, в ущерб системы, не допускается.
Теперь о предательстве «сейчас». Демократия – это власть народа. Но наш народ, воспитанный в неволе, оказался не готовым взять эту власть в свои руки. Поэтому власть оказалась у скороспелых миллиардеров и коррумпированных чиновников всех видов и уровней. Я бы назвал сформировавшуюся систему - либеральной системой предательства, в которой сильный, подлый, ворюга безнаказанно творит все, что хочет.
- И в чем же отличие этих систем?
- А в том, что тоталитарная система – это самоцель. Все героические поступки, трудовые свершения и предательство своих близких должны работать на систему. Лишь тогда эти действия одобряются системой. Либеральная система предательства – это средство для обогащения людей, создавших и поддерживающих эту систему. Здесь уже на первом месте стоят не интересы системы, а интересы отдельных ее членов. Поэтому можно безнаказанно разворовывать государственную и общественную собственность и торговать безопасностью страны. Предатели-либералы не боятся развала своей страны. Они оптом и в розницу продают своих бывших товарищей и свое отечество. А заработанные  своим предательством сребреники прячут в зарубежных банках, скупают там недвижимость, вывозят туда семьи. А Россия для этих иуд – полигон для обогащения. Сложившаяся система власти даже не пытается обосновать свои действия хоть какой-то идеологией и не предлагает внятное направление развития общества. Алчность для создателей этой системы становится основной мотивацией действия, а идеалом – обогащение любой ценой, в том числе и ценой предательства всего и вся.
- Но ведь в большинстве развитых стран тоже правят либералы и демократы. Но там такого разгула воровства и предательства вроде бы нет.
- В относительно здоровом обществе потенциального жулика и предателя сдерживает страх возмездия. В больном обществе происходит негативная селекция. Это когда предатель (реальный или потенциальный) прикрывает другого предателя, нейтрализует или дискредитирует честных людей, пытающихся выявить и наказать предателя. В результате создается порочная система отношений, в которой предатели и их пособники чувствуют себя в относительной безопасности и творят свои черные дела. Многие из них занимают высокие посты в обществе и государстве. По Данте, предатели – носители ада. Преследуя свои корыстные цели, они создают ад для других людей. И ты, и я в полной мере ощутили дыхание этого рукотворного ада. Да и большинство россиян периодически ощущают на себе последствия предательства наших высокопоставленных (и не очень) иуд. И пока в нашей стране существует созданная значительной частью правящего класса «корпорация» воров и предателей своего отечества, никто из россиян не застрахован от выстрелов в спину…
- И где же выход из этого порочного круга?
- У самого предателя, по мнению Данте, совести нет по определению. Поэтому взывать к ней бессмысленно. А выход возможен, только если большинство россиян осознают, что свои интересы они должны отстаивать и защищать сами. Как поется в одной из революционных песен: «Никто не даст нам избавления, ни Бог, ни царь и не герой. Добьемся мы освобождения своею собственной рукой». В середине 80-х по телику рассказывали о событии, произошедшем в США. Там в городе Лос-Анжелесе  двое белых полицейских при задержании за какое-то правонарушение жестоко избили чернокожего. Полицейские превысили свои полномочия, но не хотели этого признавать. В ответ на полицейский произвол на улицы города вышли сотни тысяч недовольных горожан. Власти вынуждены были арестовать виновных и провести тщательное расследование. Это один из примеров того, как граждане защищают свои права и интересы. Но для этого надо быть гражданами, а не подданными. К сожалению, большинство россиян относятся к категории подданных. А с подданными можно поступать так, как пожелают люди, захватившие власть и ресурсы. Поэтому в ближайшей перспективе я не вижу выхода из сложившейся ситуации.
- Выходит, мы с вами служим порочной системе власти?
- Система власти никогда не бывает идеальной. Всё дело в мере её порочности. Что же касается нашей службы, то мы, прежде всего, служим своему отечеству, ну а потом уже, в какой-то мере, существующему режиму власти…

39. По следам Белки

После разговора со следователем Алексея постоянно преследовала мысль о том, что Белка находится где-то рядом, и он в любом очередном бою может с ней встретиться. Воображение рисовало различные варианты этой встречи. А однажды ему приснился сон, в котором он копает могилу для Белки, которую собирается расстрелять, как главный герой «Донской повести» Михаила Шолохова расстрелял свою сожительницу. Но когда Алексей закончил копать и попытался выбраться из могилы, он ощутил металлический холод ствола на своем левом виске. Осторожно повернувшись, увидел стоящую у могилы Белку со снайперской винтовкой в руках. Винтовка казалась Алексею бесконечно длинной, а Белка возвышалась над ним как исполин. «Ну что, муженёк, решил убить мать своего ребенка? А где же  твое милосердие и соучастие? Чему учили тебя в детстве?» «Меня учили не предавать своих». «Свои – понятие относительное. Это с какой стороны посмотреть. Вот ты для меня самый что ни есть свой. Ведь я твоя законная жена и мать твоего ребенка. А ты мне могилку копаешь. А что ты скажешь сыну, когда он спросит тебя, где его мамка? Ну?... Что молчишь?» «А я скажу сыну всё как есть. Думаю, что он меня поймет и простит». «А вот я не думаю, что он тебя простит, если ты убьешь его мамку. Но я тебя прощаю ради нашего сына. Да и не враг ты мне, а так – очередная мишень. Поэтому под горячую руку лучше не попадайся. А то не ровен час – пристрелю». После этих слов, она перекинула винтовку через плечо и не спеша пошла в сторону заросших зеленкой ближайших гор. Алексей выскочил из выкопанной им могилы, схватил лежавший рядом автомат и закричал вслед почти уже скрывшейся в зарослях кустарника Белки: «Сто-о-о-й»!
Алексей проснулся от собственного крика. Сердце колотилось, руки слегка дрожали, во рту ощущалась сухая горечь полыни. Ему казалось, что все приснившееся он только что пережил наяву. «А ведь Белка действительно продолжает формально считаться моей женой», подумал Алексей. «Надо с этим что-то делать». В этот же день через родителей он подал заявление на развод. И весьма обрадовался, когда дней через двадцать получил присланную мамой заверенную копию документа, свидетельствовавшего о расторжении этого рокового  брака.
Предчувствия не обманули Алексея. Белка действительно находилась где-то рядом. В один из пасмурных дней поздней осени, разведроте капитана Селина было приказано обеспечить прохождение военной колонны с грузом через опасный, в плане нападения боевиков, горный участок дороги. Еще накануне была проведена рекогносцировка и все наиболее уязвимые места были распределены между подразделениями роты. Отделение Алексея было определено в резерв. Оно находилось в конце колонны на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. И такие обстоятельства неожиданно возникли.
Разведчики заняли правую, по ходу движения колонны, гористую сторону ущелья. Это позволяло им контролировать как дорогу, так и противоположную, сравнительно пологую, с хилой растительностью, сторону ущелья. Когда головная часть колонны стала выползать из тесного ущелья на простор, из небольшой, поросшей редким кустарником ложбинки, находившейся в конце пологого противоположного склона почти на равнине, раздался выстрел из гранатомета и застрочил автомат. Ехавший впереди колонны БТЭР задымился. В колонне началась паника. Разведчики быстро обнаружили плохо замаскированных двух стрелявших и ответным огнем их уничтожили. Но из находившегося на значительном расстоянии от дороги, и на еще большем расстоянии от позиций, занятых разведчиками, оврага застрочил пулемет, в монотонную дробь которого «вмешивались» одинокие выстрелы снайперской винтовки. Ввиду значительной удаленности от колонны, пулемет бил наугад. А вот выстрелы снайпера порой достигали цели. Первой жертвой стал водитель КАМАЗа, пытавшийся своей машиной столкнуть горевший БТЭР с проезжей части.
Возникла весьма сложная ситуация. Пользуясь своим удобным местоположением, боевики, меняя позиции, без особой для себя угрозы обстреливали головную часть колонны, задерживая ее выход из ущелья. Атаковать их с правой скалистой стороны ущелья не представлялось возможным, так как местность перед ними хорошо простреливалась. Капитан Селин приказал сержанту Кузнецову перейти со своим отделением на другую сторону ущелья и зайти засевшим боевикам с тыла. Остальным подразделениям роты - занять круговую оборону и быть готовыми к отражению возможного нападения других чеченских отрядов с тыла. Ротный понял, что целями засевшей на левой стороне ущелья группы боевиков являются задержка колонны и отвлечение внимания сопровождающих. Следовательно, основной внезапный удар по разведчикам будет нанесен со стороны тыла и тогда колонна окажется совершенно не защищенной. Интуиция не подвела капитана. Вскоре разведчики обнаружили две группы чеченов, по 40-50 человек каждая, пытавшиеся незаметно зайти им в тыл. Завязался бой. Капитан доложил о сложившейся обстановке в штаб и попросил выслать вертолет.
 Алексей со своим отделением, перейдя вброд речушку, протекавшую по дну ущелья, карабкался по левой его стороне на вершину. «Поторапливайтесь, ребята, - подбадривал он своих бойцов. - От нас сейчас многое зависит». При этом он с удовлетворением отмечал хорошую физическую подготовку сослуживцев. С полным боекомплектом, в бронниках они достаточно бодро преодолевали крутые горные склоны. «Не зря на учениях пришлось попотеть…». В это время он услышал звуки начавшегося боя в расположении разведроты, и, через какое-то время, по рации голос ротного: «Лёха, будь осторожен. Нас с тыла атаковали чечены. Возможно, и с твоей стороны к ним идет подкрепление».
Отделение перегруппировалось. Алексей выслал двух разведчиков вперед. Соблюдая осторожность, но не сбавляя темпа, отделение, преодолев горную гряду, стало спускаться со склона, чтобы зайти в тыл сидевшим в засаде боевикам. Вдруг шедшие впереди разведчики присели перед росшим на их пути кустарником и подали остальным знак: «впереди противник». Алексей приказал бойцам рассредоточиться, а сам, пригнувшись, поспешил к дозорным. Коренастый крепыш с розовым в веснушках лицом Роман  Самарин доложил: «Впереди группа чеченов порядка семи-восьми человек, хорошо вооруженных». Алексей осторожно приподнялся над кустарником. Внизу по ложбине метрах в двухстах от притаившихся разведчиков шли семь человек в камуфляжной форме. «Два гранатомета, один пулемет, снайпер – один, автоматы – три. Всего семь», - машинально подсчитал Алексей. Впереди, по ходу движения боевиков, он разглядел чеченов,  засевших в небольшом овраге и обстреливавших колонну.  С горного склона их позиция была как на ладони, хотя до неё было около километра. 
Решение созрело мгновенно. «Надо атаковать впереди идущих чеченов, пока они не оторвались от разведчиков на значительное расстояние». Алексей приказал своим бойцам рассредоточиться и занять боевые позиции. «Из кустов не высовываться. Огонь открывать по команде». Получив подтверждение о готовности к бою, Алексей громко, чтобы слышал противник, скомандовал: «Рота, огонь!». Сразу одиннадцать стволов изрыгнули из своего чрева огненный смерч. Первыми же выстрелами почти вся группа боевиков была уничтожена. Лишь один автоматчик успел залечь и стал наугад обстреливать склон, откуда неожиданно пришла смерть. Но вскоре и он затих.
Алексей посмотрел в сторону оврага, в котором была засада. Боевики спешно покидали свои позиции. Они прошли метров сто пятьдесят по оврагу, отдаляясь от дороги. Но в том месте, где овраг делал поворот в сторону гор, боевики его покинули и пошли почти по открытой местности, удаляясь от разведчиков. Их было пять человек. Внимание Алексея привлек боевик, шагавший вторым. Идущие позади почти закрывали его своими спинами. Но когда группа, обходя невидимые со склона препятствия, поворачивалась боком, Алексей угадывал в обличии и походке второго боевика женщину-спортсменку. На фоне кабаноподобных бородатых мужиков, она казалась грациозной ланью. Воображение дорисовывало за спиной женщины длинный силуэт снайперской винтовки, холодный ствол которой ощутил на своем левом виске Алексей в недавнем сне.
«Белка!» - молнией озарило сознание. Сердце учащенно забилось. Во рту пересохло, как тогда, после недавнего сна. «Надо взять себя в руки, - подумал Алексей. - Что ж это я - спокойно наблюдаю, как мой главный враг безнаказанно удаляется…»
- Кузя, - позвал Алексей снайпера Кузьмина. – Попробуй, может твоя «флейта» достанет этих беглецов, - указал он на удаляющихся боевиков. - Желательно попасть во второго. Видимо, это твой коллега.
- Сейчас попробуем, – с готовностью отозвался Кузя, «музыкант по образованию, снайпер по призванию», как он порой представлялся сам. До службы в Армии Кузя окончил музыкальную школу и какое-то время, играл в музыкальном коллективе на флейте. - Можно и в коллегу. Мы люди не гордые…, - бормотал Кузя прицеливаясь.
Первая же пуля, посланная Кузей, видимо зацепила шагавшего впереди боевика. Он взмахнул руками и, схватившись за голову, присел. В тот же момент вся группа залегла и скрылась из виду. Через несколько минут боевики появились на небольшой возвышенности. Они спешно преодолели открытое пространство и скрылись уже совсем. «Ушла и на этот раз», подумал Алексей, и вдруг поймал себя на мысли, что думает об этом без особого сожаления. Он как будто испытывал облегчение оттого, что Белку не настигло справедливое возмездие. «Подожди», пытался Алексей прояснить свою позицию. «Действительно ли я хочу ее смерти, или нет?» Но однозначного ответа он не находил. «Наверное, мне пора записываться в пацифисты», недовольный собой, и как бы в оправдание своей неопределенности, завершил свои размышления Алексей. Немного позже ему пришла, казалось бы, спасительная мысль: «Может эта была и не Белка, и даже не женщина. Мало ли у боевиков молодых и стройных мужчин». Но эта мысль не могла заглушить и оправдать возникшего раньше двойственного отношения к Белке и ее дальнейшей судьбе.
Среди семи находившихся в уничтоженной разведчиками группе боевиков, один оказался живым. Он получил несколько ранений, но его жизни они непосредственно не угрожали. Разведчики перевязали пленного и вместе с другими раненными отправили в расположение штаба. Алексею удалось поговорить с пленным и выяснить, что в составе чеченцев, устроивших засаду, была одна русская – снайпер. Пленный не знает, как её зовут, но он видел эту девушку среди своих бойцов еще в первую чеченскую. «Значит, скорее всего, это была Белка…», вынужден был констатировать Алексей.

40. Очная ставка и гибель Белки

После операции по проводке колонны прошло недели две. За этот период времени до Алексея дважды доходили сведения о том, что в состав одного небольшого, но весьма мобильного отряда чеченских боевиков входит высокая, светловолосая, с голубыми глазами девушка-снайпер. Этот отряд внезапно появлялся в самом неожиданном месте, дерзко атаковывал то колонну, то блокпост федералов, нанося существенный урон живой силе и боевой технике, и также внезапно исчезал. Каждое такое известие доставляло Алексею невыносимые душевные страдания. Он видел и свою вину в том, что Белка безнаказанно убивает российских ребят, и чувствовал себя соучастником этих преступлений. «Как же я раньше не разглядел эту гадину и пригрел её на своей груди. Надо было придушить эту тварь еще там, в Крыму. Сколько жизней я бы спас тогда…»
Душевные переживания сказались и на поведении Алексея. В общении с сослуживцами он порой проявлял несдержанность и грубость. А в боевой обстановке – необоснованную смелость и даже отчаянную отвагу. Так, в одном из боев отделение Алексея в составе взвода атаковало боевиков, засевших в хорошо укрепленном двухэтажном здании, все подходы к которому хорошо простреливались. Бой длился уже более часа. Все заряды от РПГ были израсходованы. Операция затягивалась. Среди атакующих появились потери: один убитый и трое раненых. Взводный приказал не предпринимать активных действий и ждать подкрепления. Но Алексей, вопреки приказу, решил проявить инициативу. Переместившись, насколько было возможно, поближе к правому углу здания, из окон которого отстреливались боевики, он распределил среди своих бойцов все выходившие на них окна, с тем чтобы по его команде каждый боец обстреливал «свое» окно. Получив сведения о готовности, Алексей негромко скомандовал «огонь!» и, с первыми выстрелами выскочив из укрытия, бросился по открытой местности к углу здания. Оказавшись под окнами, он стал бросать заранее приготовленные гранаты в окна первого, а затем и второго этажа. Этот отчаянный бросок, по сути, решил исход боя.
Когда командир взвода, старший лейтенант Калугин, доложил ротному о деталях проведенной операции, капитан приказал вызвать к нему сержанта Кузнецова.
- Тебе что, жить надоело. Я вам уже послал БТР. Через несколько минут и так все бы разрешилось. Если у тебя в голове тараканы, то ты хотя бы думай о других. Каково мне посылать матерям цинковые гробы. Только за прошедшую неделю два двухсотых отправил. А сегодня еще один надо готовить. Короче, если не приведешь свои нервы в порядок, отправлю в тыл как проф. непригодного…
После разговора с ротным Алексей старался контролировать свои эмоции и поступки. Но от этого внутреннее напряжение только нарастало. Где-то он слышал или читал о том, что если у человека возник конфликт с самим собой, то ему необходимо переключиться на какой-то другой вид деятельности. Например, колоть до седьмого пота дрова, бегать до изнеможения, бить посуду или поколотить манекен ненавистного начальника, как это делают во многих фирмах Японии, где имеются специальные комнаты для снятия психического напряжения. Алексей, когда выпадало свободное от службы время, стал усердно заниматься тренировками, как это он делал накануне ответственных соревнований. В роте нашлись желающие тренироваться вместе с ним, и эти занятия в значительной мере отвлекали Алексея от неприятных мыслей.
Тревожная неопределенность, обусловленная тем, что Белка продолжает творить свои черные дела, а он, Алексей, не в состоянии её обезвредить, закончилась неожиданно. В один из декабрьских дней его вызвали в следственный отдел Главного разведывательного управления (ГРУ), который находился в расположении штаба дивизии в Хасавюрте. За ним был выслан УАЗик, так как «дело не терпит отлагательств», как пояснил приехавший на машине в качестве сопровождающего молоденький лейтенант. Всю дорогу ехали молча. Еще в начале пути, Алексей попытался выяснить у лейтенанта, с чем связан его срочный вызов, но, переполненный важностью за порученное ему дело, лейтенант с фальшивой небрежностью пробурчал: «там все узнаешь».
Следственный отдел ГРУ располагался в двухэтажном здании бывшего отделения милиции. Над главным входом в здание чудом уцелели деформированные и поблекшие от времени и обстрелов буквы: «М…ИЯ». Войдя во внутрь здания, лейтенант провел Алексея по длинному коридору и остановился у предпоследней справа двери. Подав Алексею знак рукой «жди», лейтенант постучался в дверь и, дождавшись еле слышное «входи», скрылся за дверью. Через минуту лейтенант вышел и, придерживая открытой дверь, нарочито вежливо, но официально обратился к Алексею:
- Проходите, пожалуйста, Вас ждут.
Когда Алексей вошел, лейтенант аккуратно закрыл дверь с наружной стороны. Алексей оказался в небольшом, с обшарпанными стенами кабинете. Слева от входа стоял видавший виды гардероб, справа на стене висели полки для книг и документов. За столом слева у единственного окна, расположенного напротив двери, Алексей увидел склонившегося над какими-то бумагами майора. На уже достаточно поношенном кители сидевшего офицера явно выделялись новенькие майорские погоны. Когда майор повернул голову к вошедшему, Алексей узнал в нем следователя Филина, допрашивавшего Алексея месяца три назад.
- Здравия желаю, товарищ майор. Сержант Кузнецов по Вашему приказанию прибыл, - доложил Алексей, и, сделав паузу, уже менее официально добавил: - С повышением Вас, товарищ майор.
- Вижу, что прибыл. Молодец, успел вовремя. Мне сейчас, сержант, позарез нужна твоя помощь. Снимай бушлат, проходи и присаживайся. У меня сегодня в кабинете «Ташкент». Наконец раздобыл обогреватель. А до этого мерз в этом неотапливаемом сарае как бездомный пес. А за поздравление – спасибо. Видишь, Родина, так сказать, не забывает своих героев. – Следователь был в хорошем настроении.
Алексей присел на стул, стоявший у стола напротив. Майор закрыл лежавшую перед ним на столе папку и убрал ее в стол. Потом он достал чистый лист бумаги, и что-то записав, обратился к Алексею:
- Ну, что, Алексей Андреевич, - многозначительно и с нотками торжественности обратился следователь к Алексею. И, выждав паузу, продолжил: - Поймали мы твою беглянку.
- Какую беглянку? – переспросил Алексей, но уже в следующую секунду понял о ком идет речь. Ему вдруг показалось, что в кабинете стоит невыносимая жара и не хватает воздуха. Алексей поспешно расстегнул воротник и осевшим голосом уточнил: - Вы имеете в виду Белку?
- Да, Белку, твою бывшую жену. Что – удивлен?
- Если честно, то да. Думал, что её никто и никогда не обезвредит. В последнее время я немало был наслышан о её похождениях и весьма страдал, что не могу пресечь это.
- Запомни, сержант. Для нашей службы невыполнимых задач нет. – С гордостью в голосе и долей высокомерия констатировал свежеиспеченный майор.
Алексея чем-то задело самодовольство Филина, и он решил его поубавить.
- Не пойму только, почему Басаев с Хаттабом до сих пор продолжают отстреливать наших ребят.
- Будет приказ и с ними разберемся, - бодро отпарировал майор.
- Неужели, чтобы уничтожить заклятых врагов, нужен еще и дополнительный приказ? – не унимался Алексей.
- Я Вас попрошу, товарищ сержант! Слишком многое себе позволяете. – Перешел на официальный тон майор. Но видимо по случаю хорошего настроения, Филин не мог долго сердиться, и продолжил уже доброжелательно. – Запомни, сержант, в армии на всё нужен приказ. Вот мы получили приказ обезвредить Белку и всю ее бандитскую группу и, как видишь, с честью его выполнили. Жаль, что не все быстро получается. Пока расставляли сети, эта бестия натворила немало бед. Просто какое-то исчадье ада. Её по-хорошему надо бы без суда и следствия «замочить в сортире», как рекомендует наш новый премьер. Ему, конечно видней, но это не наши методы. Но, хватит эмоций. Пора заняться делом.
Майор опять что-то записал в лежащий перед ним листочек, и обратился к Алексею:
- При задержании Наталия Елисеевна Пономаренко (по мужу Кузнецова) предъявила нам документы на некую иностранную журналистку и наотрез отказывается признавать свои настоящие паспортные данные. У неё даже появились покровители в лице каких-то иностранных наблюдателей и доморощенных правозащитников. Конечно,  у нас имеется немало неопровержимых доказательств того, кто она и чем здесь в Чечне занималась. Но лишние формальности не помешают. Мои помощники, наверное, уже все приготовили…
Майор снял телефонную трубку и спросил: «Ну, что у вас там…? Все готово. Тогда идем».
- Итак, сержант. Я тебя вызвал для того, чтобы ты мог на очной ставке, при свидетелях, опознать свою бывшую жену и подтвердить, что это - Наталия Елисеевна Пономаренко, а не какая-то иностранная фифа. Задача понятна?
- Да, товарищ майор.
- Тогда пошли.
В просторном помещении слева от входа за столом и на стульях, расставленных вдоль стены, сидели семь человек: трое военных и четверо гражданских. Среди гражданских была одна женщина. «Видимо корреспондент», подумал Алексей. В одном из военных он узнал молоденького лейтенанта, сопровождавшего его в следственный отдел. Справа на стульях сидели три молодые женщины в камуфляжных брюках и таких же куртках. В третьей, сидевшей от входа, Алексей узнал Белку. Она сидела, опустив ресницы, и исподлобья наблюдала за происходящим.
Войдя в помещение, майор небрежно поздоровался: «Здравствуйте», и потом уже официальным тоном обратился ко всем, сидевшим слева:
- Ну, что, господа и товарищи? Приступим, так сказать, к опознанию?
И услышав одобрительные: «Да», «Пора бы»… Обратился к Алексею:
- Представьтесь, пожалуйста.
- Сержант Кузнецов, - привычно представился Алексей.
- Товарищ сержант, назовите полностью имя, фамилию, отчество, - официальным тоном попросил майор.
- Вас понял. Кузнецов Алексей Андреевич.
- Алексей Андреевич, посмотрите внимательно на сидящих здесь женщин. - Майор жестом указал на правую сторону комнаты. – Есть ли среди них та, кого бы Вы знали лично?
Всего лишь за одну секунду в голове Алексея промелькнули, сталкиваясь, опровергая, и сменяя друг друга различные оценки происходящего события и его роли в этом событии. В начале доминировала оценка, в соответствии с которой опознание Алексеем Белки расценивалось чуть ли не как предательство. «Ведь она – мать моего ребенка и бывшая  жена». Потом ее сменила оценка, считавшая опознание всего лишь чистой формальностью, не затрагивающей нравственные аспекты взаимоотношений, то есть – «ничего личного», «от меня ничего не зависит», «все уже предопределено». Но в итоге окончательно взяла верх позиция, в соответствии с которой выявление и опознание предателей является необходимым условием сохранения жизни обычных людей и выживания социума. Да и в личном плане, причиненное Белкой зло значительно перевешивало всё то хорошее, что было между ними в период их страстных встреч и совместной жизни. Алексей вспомнил слова ротного: «По Данте, предатели – носители ада. Преследуя свои корыстные цели, они создают ад для других людей». «Такой человек не имеет права жить!» - подытожил Алексей свое мгновенное размышление.
 - Сидящая третья слева – моя бывшая жена, Наталия Елисеевна Пономаренко…
«Предатель», - скорее прочитал по губам, чем услышал Алексей от сидевшей с каменным лицом Белки. «А это с какой стороны посмотреть», -также еле слышно, одними губами, ответил Алексей словами, которые он услышал от самой Белки в том жутком сне, когда он стоял в выкопанной для неё могиле…
По окончании процедуры опознания, майор пригласил Алексея в свой кабинет со словами: «надо завершить кое-какие формальности».
Когда все «формальности» были завершены, Алексей, набравшись смелости, спросил:
- Товарищ майор, а что ожидает Белку в дальнейшем?
- Свою часть работы мы завершили. В ближайшее время она будет отправлена в Москву. Там к ней тоже имеются вопросы. Ну, а потом – суд и, как говориться, справедливое возмездие. Тебя, думаю, пригласят на суд в качестве свидетеля. Теперь насчет тебя. Сегодня уже поздно. Поэтому сейчас зайдешь в восьмой кабинет к лейтенанту Синичкину, тому самому, который тебя сюда привез. Он отведет тебя на ужин и определит на ночлег. А утром, часикам к десяти, подойди ко мне. Должен быть транспорт. Я распоряжусь, чтобы тебя доставили в твой батальон.
Утром следующего дня на подходе к зданию, в котором располагался следственный отдел ГРУ, Алексея остановил рослый спецназовец.
- Стой! Туда нельзя.
Погруженный в свои мысли, Алексей только теперь заметил, что все подходы к зданию охраняются спецназом. Издалека было видно, как у входа в следственный отдел столпилась группа людей. Алексей вдруг почувствовал, что вся эта суета каким-то образом связана с Белкой.
- Мне к майору Филину. Он меня ждет…
- Ваши документы.
Алексей подал военный билет. Спецназовец внимательно ознакомился с содержанием документа. Оценивающим взглядом сличил фотографию с фактурой и вернул военный билет Алексею. Связавшись с кем-то по рации, спецназовец доложил о возникшей ситуации, и видимо получив указание, кивнул Алексею – «проходи».
У входа в следственный отдел, образовав неровный круг, толпились люди. Невдалеке от них, хаотично двигаясь и жестикулируя левой рукой, разговаривал по телефону бледный, с растерянным лицом майор Филин. От его вчерашнего самодовольства не осталось и следа. В центре круга, на местами выщербленном асфальте, вытянувшись во весь рост, на спине лежала Белка. Её красивая головка с тем же каменным выражением лица, которое Алексей видел вчера, была повернута направо. На левом виске виднелось отверстие от пулевого ранения, из которого по щеке и по глазам стекали ручейки темной крови.
- Свои достали, - пояснил подошедший к Алексею лейтенант Синичкин.
- Какие свои? – не сразу сообразил погруженный в себя Алексей.
- Ясно какие. Для неё чечены были своими. Она им служила и за страх, и за деньги. А это вот, - лейтенант кивнул в сторону убитой, - окончательный расчет.
- Как же так случилось?
- Её вывели к машине, чтобы везти в аэропорт, а снайпер уже поджидал в окне вон того здания, - лейтенант указал на стоявший метрах в двухстах трехэтажный кирпичный дом. – Между прочим, классный выстрел. Аккурат в висок.
- Да, в висок… И опять в левый… – задумчиво пробормотал Алексей, невольно потирая свой левый висок, в котором он вдруг ощутил легкий зуд и биение пульсирующей крови.
- Почему опять? – не понял Алексея лейтенант.
- Да это я так, про себя…, - невнятно пробормотал Алексей и отошел в сторону.

41. Бизнес на крови

- Тебе надо возвращаться домой, - настаивал капитан Селин. – У тебя там сын без отца и без матери. А тут видишь, что твориться. Наш разведбат уже, видимо, продали чеченам со всеми потрохами. Поэтому, пока нас вконец не изведут, не успокоятся…
К этому времени (к декабрю 1999 г.) 84-тый отдельный разведывательный батальон превратился в грозную для чеченских боевиков силу. Укомплектованный в основном из контрактников, многие из которых прошли Афган, и/или первую чеченскую войну, батальон всегда справлялся с поставленными ему боевыми задачами. Разведчики тщательно планировали каждую операцию. Во время ее выполнения проявляли смелость, находчивость и высокий профессионализм. В ближнем бою, при необходимости, решительно вступали в рукопашную и всегда выходили победителями. Даже в самых сложных ситуациях не бросали своих. Боевой выучке разведчиков ничего не могли противопоставить недостаточно обученные и не очень дисциплинированные подразделения Басаева и Хаттаба.
Капитан Селин и Алексей сидели в небольшой комнате бывшего животноводческого комплекса, в помещениях которого расположился разведбат на временный постой, за самодельным, сколоченным из небрежно оструганных, засаленных и почерневших от времени досок столом, на таких же самодельных скамейках. Животных на ферме давно уже не было, но в комнате ощущался специфический запах, совмещавший в себе «ароматы» бараньего жира, конской сбруи и отходов жизнедеятельности когда-то находившихся здесь животных. В высокое окно, больше походившее на тюремную решетку с чудом сохранившимися грязными, в паутине, стеклами, неприветливо заглядывало окутанное серой пеленой декабрьское солнце. После того, как Алексей вернулся из следственного отдела ГРУ и рассказал ротному о гибели Белки, между ним и ротным возникли и стали крепнуть доверительные, дружеские отношения.
Этому разговору предшествовал ряд весьма неприятных и не вполне понятных событий. 11 декабря перед командирами двух разведгрупп батальона, одной из которых командовал капитан Селин, была поставлена задача, разведать подступы к стратегически важной старопромысловской высоте 338,3. Эта высота являлась своего рода ключом от города Грозного. Задачу разведчикам ставил лично начальник штаба группировки «Запад» генерал-майор Вертитский. При этом генерал утверждал, что высота фактически чистая, что там работают только отдельные снайперские группы по два-три человека, которые необходимо уничтожить, чтобы пехота могла с малыми потерями штурмовать высоту…
Операция началась с наступлением темноты. Уже на подступах к высоте разведгруппа капитана Селина случайно столкнулась с разведгруппой полка, который нес оборону перед высотой. От коллег Селин узнал, что вся высота изрыта окопами, в которых находится противник. Все подступы к окопам заминированы. Полученные данные он передал генералу Вербицкому и услышал в ответ: «Вперед», и через паузу – «Там и подтвердите эти данные». При подходе к высоте разведчики засекли несколько работавших боевых точек. Остановились и по рации доложили обстановку. Но в ответ с командного пункта услышали: «Продолжайте выполнять боевую задачу по обнаружению противника».
Вторая группа под командованием старшего лейтенанта Александра Воробьева, шедшая к высоте справа, нарвалась на мины и обнаружила себя. Завязался бой. Из находившихся на подступах к высоте окопов на разведчиков обрушился шквал огня. Селин со своими бойцами поспешил на помощь.
- Саня, отходи со своими ребятами правее. Я слева тебя прикрою, - согласовывал свои действия с Воробьевым Селин.
- Добро, - услышал капитан в ответ.
С одним убитым и двумя тяжело раненными на руках, бойцы второй разведгруппы, отстреливаясь, спешно отходили. На их пути уже обустраивали свои боевые позиции разведчики Селина. Привыкшие к темноте, разведчики видели, как над окопами показались силуэты противника. В следующую секунду, под аккомпанемент беспорядочной стрельбы они услышали: «Хлопцы, дадим пи…лей проклятым москалям, чтоб больше не совались!». «Хлопцы» поддержали своего командира криками «ура!», «вперед!», «мочи их, б…ей!»…
- Ни хрена себе, - невольно выругался капитан Селин. – Никак «братья славяне» пожаловали.
Разведчики были уже наслышаны про то, что в составе чеченских отрядов недавно появился так называемый «славянский батальон». В реальности этот «батальон» насчитывал не больше 50-и бойцов и по численности с трудом дотягивал до роты. Но чеченская пропаганда целенаправленно распространяла слухи о количестве бойцов и высокой боеспособности этого «батальона». Удалось также выяснить, что основную часть «батальона» составляют националистически настроенные западные украинцы и несколько прибалтов. Меньшая часть состояла из решивших подзаработать «военным ремеслом» уголовников разной национальной принадлежности, в том числе и русских.
- Без команды не стрелять, - приказал Селин. – Подпустим ближе. Кузнецов, ты где?
- Здесь я, товарищ капитан, - отозвался Алексей из-под соседнего куста.
- С двумя бойцами выдвинись вперед. Попробуй захватить «языка».
- Есть, - ответил Алексей.
- Самарин,  Вдовиченко, за мной, - негромко скомандовал Алексей, находившимся рядом бойцам.
Выбирая различного рода углубления и прячась за редкие кустарники, разведчики во главе с Алексеем устремились навстречу наступающему врагу. Удалившись от основной группы метров на двадцать – залегли в небольшой ложбинке.
Бойцы «славянского батальона» шли, подбадривая себя отборным русским матом и поливая из автоматов встречавшиеся им кусты. Двое из наступавших «славян» шли прямо на притаившихся разведчиков. Возникла весьма сложная ситуация. Если противник обнаружит разведчиков, то первым откроет огонь и тогда не избежать потерь. Открывать огонь самим – значит лишиться языка. Помощь пришла неожиданно. Когда те двое уже почти нависли над слившимися с промозглой землей разведчиками, бойцы Селина открыли по наступавшим  прицельный огонь. Шедший справа вскрикнул, согнулся и, сделав еще пару шагов, уткнулся носом в землю. Второй «славянин» присел и, развернувшись, стал отползать к окопам. Алексей вскочил, сделал несколько шагов и прыгнул на противника. «Помогите…», пытался звать на помощь прижатый к земле «славянин», но Алексей оглушил его ударом кулака по голове. Подоспевшие Самарин и Вдовиченко помогли Алексею связать «языка».
Как только Алексей со своими бойцами и с добытым «языком» присоединился к основной группе, Селин дал команду отходить. Но еще не успели разведчики покинуть свои позиции, как со стороны окопов начался минометный обстрел. В результате три бойца разведгруппы получили легкие ранения.
Вернувшись на базу, разведчики, наконец, внимательно рассмотрели захваченного ими «языка». Это был долговязый, чуть выше среднего роста светловолосый парень лет 22-х, одетый в российскую форму с шевронами «Российские Вооруженные Силы».
- Ты погляди, как их вырядили, - возмущался капитан Селин. – Видимо вот эти подонки и мародерствуют в чеченских селах, а все валят на федеральные войска. Неплохая подстава.
Пленный, видимо, не до конца понимал, где он и что с ним происходит. Он то просил: «Хлопцы, отпустите, я же свой», то говорил: «Та развяжите же. Ей богу, я больше не буду», то ссылался на какого-то Быка, который приказал ему стрелять, то пытался затянуть песню. Выяснилось, что пленный сильно накачан какими-то наркотиками и в данный момент с ним говорить бесполезно. Обыскав «языка», разведчики не обнаружили при нем каких-либо документов, но во внутреннем кармане его кителя нашли десять новеньких стодолларовых купюр.
- Уж больно они яркие, - с подозрением разглядывал доллары Селин. – А позовите-ка сюда Сумина.
Миша Сумин на гражданке какое-то время работал в обменном пункте и с первого взгляда мог определить подлинность любого денежного знака.
- Фальшивые, и к бабки не ходи, - уверенно заявил Сумин, осмотрев одну из купюр.
- Вот вам и цена предательства, - подытожил Селин результаты осмотра долларов. – Мало того, что этих тупых скотов, - капитан кивнул на пленного, - чечены послали в первые окопы, считай на верную смерть, так им ещё и заплатили фальшивыми «сребрениками».
Об итогах ночного рейда и об обнаруженных огневых точках противника разведчики составили подробный отчет и вместе с захваченным «языком» отправили в штаб. Но и в следующую, и в последующую ночи по приказу из штаба вконец измотанных разведчиков посылали «уточнить» полученные ранее данные. В итоге – еще двое убитых и шестеро раненых…
- Вы полагаете, что в штабе дивизии сидят предатели? – задал Алексей ротному волновавший его вопрос.
- Я не могу, не должен этого предполагать. Но как офицер, который отдает приказы другим и несет за них ответственность, я должен быть уверен, что и получаемые мной приказы объективно обоснованы. На данный момент такой уверенности у меня нет. Нас три ночи подряд посылают на хорошо укрепленные и уже разведанные позиции противника, вместо того, чтобы уничтожить их артиллерией или авиацией. На головотяпство это мало походит. Поневоле приходиться думать о предательстве…
Дальнейшие события подтвердили опасения капитана Селина. 24 декабря генерал Вертитский в сопровождении бойцов разведбата подъехал к селению Дуба-Юрт. На окраине села к ним подкатил джип с вооруженными людьми. Встревожившемся было разведчикам генерал сказал: «Не бойтесь – это ополчение из местных жителей». Потом он пересел в джип и уехал в село. Через 30-40 минут генерал вернулся в весьма хорошем настроении. В руках у него был сверток. Поведение генерала показалось разведчикам весьма странным. Вполне естественным образом возникли следующие вопросы: «Что мог делать начальник штаба группировки “Запад” в чеченском селе? Почему он уехал без сопровождения с вооруженными, похожими на боевиков людьми? Что находилось в пакете, который явно грел руки и душу генералу, когда он вернулся из села?»
  Не менее странно повел себя и командир отряда спецназа Чучковской бригады подполковник Мирошкин. 29-го декабря, накануне намечавшейся секретной боевой операции в Аргунском ущелье, командовать которой было поручено Мирошкину, он, так же как и в свое время генерал Вертитский, в сопровождении разведчиков подъехал к Дуба-Юрту. На окраине села подполковник пересел в «чеченский» джип, который увез его в село. При Мирошкине в это время находились карты местности, на которой предполагалось проводить операцию, номера радиочастот, на которых работали потом разведчики, схема связи с артиллерией и с авиацией.
30-го декабря, выполняя поставленную штабом группировки «Запад» задачу в Аргунском ущелье, все три роты 84-го разведбата попали в засаду. Тяжелее всего пришлось второй роте, которой было приказано идти через село Дуба-Юрт. Накануне генерал Вертитский уверял разведчиков, что село «договорное» и в нем нет боевиков. Но как только разведчики вошли в село, по ним со всех сторон открыли огонь ждавшие их боевики Хаттаба. Неся большие потери, разведчики запросили подкрепление. Но из штаба раз за разом следовал приказ – продолжать операцию. Уцелевших бойцов второй роты удалось вывести из села только благодаря тому, что к ним на подмогу пришли два танка 160-го танкового полка, которые вопреки приказу генерала В результате из 29 бойцов второй роты, входивших в Дуба-Юрт, в живых осталось только 9 человек.
Разведрота капитана Селина также попала в засаду в районе Волчьих Ворот. Но осторожность и опыт ротного помогли избежать больших потерь. Выйдя из под огня и уйдя от преследования, Селин доложил в штаб о случившемся и получил приказ двигаться к высоте 666 в квадрат 7. Немного погодя из штаба запросили координаты нахождения роты. Селин назвал свои координаты, но при этом преднамеренно указал на склон, находившийся метрах в пятистах левее. Через одну - две минуты указанный склон был подвергнут плотному минометному обстрелу.
- Что и требовалось доказать, - констатировал ротный, показывая рукой в сторону взрывавшихся на склоне мин.
- И как это все понимать? – спросил находившийся рядом Алексей.
- А вот так и понимай: либо чечены прослушивают все наши переговоры, либо наши координаты им передают из нашего же штаба.
Периодически меняя направления движения, Селин повел роту к седьмому квадрату, но, не доходя до места назначения метров триста, приказал разведчикам выбрать удобные для укрытия позиции и залечь. Затем он по рации доложил в штаб, что рота прибыла в нужный квадрат, и ждет дальнейших указаний. В ответ он услышал: «Занять позиции и передохнуть». Но уже через пару минут, находившиеся на безопасном расстоянии разведчики наблюдали, как на квадрате № 7 взрываются минометные снаряды и шквальный огонь Зушек  срезает ветки деревьев и целые стволы.
Проведя ночь на холодной, припорошенной снегом земле, две роты (первая и третья) разведчиков продолжали исполнять поступающие из штаба, не вполне понятные по своим целям и задачам приказы. Они то натыкались на хорошо укрепленные окопы, то отбивались он проследовавших их боевиков. К этому времени боеспособность и маневренность разведчиков значительно снизилась, так как многим бойцам приходилось нести своих тяжело раненых товарищей и тела убитых. Одежда и амуниция от пота и сырости казались свинцовыми. Обещанная пехота, для которой, якобы, разведчики расчищали путь, так и не появилась. Позже уцелевшие разведчики узнают, что наступление пехоты на 30-31-е декабря даже и не планировалось.
Вечером 31-го из штаба от начальника разведки группировки «Запад» полковника Супика и командира отряда спецназа подполковника Мирошкина пришел приказ: «Закрепиться в горах ещё на сутки». Исполнение этого приказа гарантировало гибель для подавляющего большинства разведчиков. Но тут в эфир вышел зам. командира разведбата полковник Танков: «Кто меня слышит – беру командование на себя. Все спускайтесь на базу». От полковника Супика и подполковника Мирошкина продолжали поступать другие приказы. Но их уже никто не слушал. Измученные бесконечными переходами, внезапными стычками с противником и непонятными приказами из штаба, отбиваясь от преследовавшего противника, разведчики, неся на себе тяжело раненых и тела убитых, возвращались на свою базу…