Конструирование «жертвы» в социально-политических отношениях и в конфликте

Область: Социология / Политология / Конфликтология

Определение понятия «жертва» в социологии конфликта

На уровне обыденного (массового) сознания «жертва», как правило, ассоциируется с невинно пострадавшим в результате каких-то событий человеком, который не причастен к данному событию. Например, жертвы землетрясения не причастны к данному природному явлению, т. е. не являются его причиной; погибшие во время боя мирные жители также являются жертвами в «чужой» войне. Однако такое представление о «жертве» является общим, не раскрывающим всю глубину и многогранность этого понятия и определяемого им социального феномена.

Теоретическое обоснование понятия «жертва» вызывает необходимость комплексного подхода. Концептуальное содержание данного понятия включает в себя анализ самых разных аспектов. Некоторые из них нашли свое отражение в существующей научной литературе: в социальной антропологии (этнической культурологии), виктимологии, международном праве, в работе Э. Дюркгейма «Самоубийство».

Так, онтологический аспект, раскрывающий этимологию и сущность понятия «жертвы», происходит из обряда жертвоприношения, в котором жертва представлялась как искупительный дар или плата определенным трансцендентным силам за их благосклонность к людям, приносящим жертву. Сама же жертва представляется как некий эквивалент социального обмена между реальными и мифическими субъектами «взаимодействия». Поэтому акту жертвоприношения и самой жертве изначально придавался определенный сакральный смысл.

Если обряд жертвоприношения рассматривать как способ урегулирования (предотвращения) конфликта между людьми и определенными трансцендентными силами, то жертва становится заместительным объектом виртуального конфликта. В межплеменных конфликтах акт жертвоприношения нередко использовался для предотвращения распространения взаимного насилия и нормализации отношений между сторонами. Но здесь уже акт жертвоприношения выполняет не только функции замещения, но и функции «возмещения» (компенсации) нанесенного другой стороне ущерба. Не оплаченная (не возмещенная) жертва может привести взаимодействующие стороны к разрыву отношений и конфликту. Таким образом, в условиях отсутствия судебной системы, решались проблемы восстановления справедливости, и подтверждалась готовность продолжать добрососедские отношения [1, 30 - 33]. (Жирар Рене. Насилие и священное…).

Итак, в социальной антропологии «жертва» представляет собой некий эквивалент обмена между взаимодействующими сторонами, а сам акт жертвоприношения - как один из способов конструирования социальных отношений. При этом в акте жертвоприношения жертва играет двоякую роль (функцию): первая – явная - связана с установлением и поддержанием отношений с другим субъектом (урегулирование внешнего конфликта); вторая - латентная – связана с внутригрупповой идентификацией людей, приносящих жертву.

В виктимологии анализируется социально-психологический аспект содержания понятия «жертва». К базовым понятиям виктимологии относятся: виктимность – приобретенные человеком физические, психические и социальные черты и признаки, способствующие его превращению в жертву, и виктимизация – процесс приобретения виктимности. Виктимология как наука о психическом состоянии и поведении жертвы, исследует, прежде всего, различные свойства, качества и состояния человека, которые повышают вероятность его превращения в жертву. «Жертва» в виктимологии – это пострадавший в результате целенаправленного насилия или несчастного случая человек, нередко сам способствовавший превращению себя в жертву [2]. (Малкина-Пых И.Г. Психология поведения жертвы…). Опыт исследования «жертвы» в виктимологии дает представление о сциально-психологических основаниях появления жертвы в социальном конфликте и о фрустрационных механизмах трансформации жертвы в субъект конфликта.

Правовой аспект содержания понятия «жертва» анализируется в принципах права вооруженных конфликтов, которые разрабатываются различными международными организациями. Так в Женевских конвенциях и в Дополнительных протоколах регламентируется право жертв на получение помощи, а также право и обязанность воюющих государств и третьих стран оказывать помощь жертвам. При этом к жертвам отнесены пострадавшие от вооруженного конфликта люди, которые не принимают непосредственного участия в конфликте, а также те, кто принимал участие в конфликте, но в данный момент не представляет угрозу для противника, например, раненые, пленные, больные [3]. (Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов…). «Принципы права» дают общее представление о том, кого следует считать пострадавшим в ходе вооруженного конфликта и кому необходимо оказывать гуманитарную помощь. Но в них нет однозначного определения понятия «жертва», а также четких разграничений между такими понятиями как «жертва», «потеря», «пострадавший».

Некоторые аспекты исследуемого феномена – «жертва» - описаны в работе Э. Дюркгейм «Самоубийство». В своем фундаментальном труде он исследует два основных вида самоубийства, эгоистическое и альтруистическое. При этом Дюркгейм выявляет социальные причины альтруистического самопожертвования и обосновывает его функциональное значение для социальной общности. Он выделяет три основные категории альтруистического самоубийства: 1) людей престарелых или больных; 2) жен после смерти мужа; 3) рабов, слуг и т.д. после смерти хозяина или начальника. «Во всех этих случаях человек лишает себя жизни не потому, что он сам хочет этого, а в силу того, что он должен так сделать» [4]. (Дюркгейм Э. Самоубийства. СПб., 1998. С. 250.)

Такой вид самоубийства можно рассматривать как один из способов решения социальных конфликтов, возникающих между обществом и индивидом.

Рассмотренные нами представления о понятии «жертва» раскрывают определенные аспекты исследуемого социального феномена, позволяют выявлять явные и латентные функции жертвы в социальном конфликте. Но не дают достаточных оснований для теоретического обоснования понятия «жертва».

В эпоху захватнических межплеменных и межгосударственных войн жертвами становятся жители захваченных городов и поселений, соплеменники и родственники поверженных и еще воюющих врагов, т. е. люди, имеющие какое-то отношение к противоборствующей стороне, но не принимающие прямого участия в конфликте и не представляющие непосредственную угрозу противоборствующей стороне. При этом в общественном сознании понятие «жертва» ассоциируется с невинно пострадавшими людьми. Жертва, как правило, не вооружена и беззащитна перед своими «палачами».

В широком смысле под понятие «жертва» подпадают не только люди, лишившиеся жизни, но и подвергшиеся другим видам насилия. Появление жертвы может также предшествовать конфликту – стать его причиной. Как правило, в таком конфликте одна сторона обвиняет другую либо в неприятии мер по предупреждению жертв, либо в неоказании надлежащей помощи жертвам. Жертва может появиться и вне конфликта, например, когда заранее подготовленный бандит нападает на прохожего, который не в состоянии дать ему отпор, то конфликта не происходит. Здесь имеет место одностороннее насилие «агрессора» над жертвой. Если же жертва сумела дать отпор бандиту, то она уже фактически становится стороной конфликта, не переставая оставаться жертвой нападения. А нападавший бандит, даже если он пострадает в результате конфликта (или будет уничтожен), останется посягателем, т.е. виновником происшествия. На защиту жертвы может стать некая третья сила, например, правоохранительные органы, родственники и др. В этом случае также возникает социальный конфликт.

Существенное значение также имеет сам факт «наделения» пострадавших людей (страны) статусом «жертва», который наделяет жертву правом на компенсацию причиненного ей ущерба, наказания виновников, восстановления справедливости.

Различные представления о жертве позволяют выделить несколько критериев определения понятия «жертва в социальном конфликте»: 1) пострадавшие – люди, подвергшиеся насилию, в результате которого им причинен определенный ущерб; 2) пострадавшие, которые непосредственно не причастны к событию, в результате которого они пострадали, т.е. не являются его причиной; 3) пострадавшие, появившиеся либо в результате конфликтных действий сторон, либо ставшие предлогом или причиной для возникновения конфликта, т.е. когда «жертва» становится предметом (одним из предметов) конфликта. В своей совокупности эти три критерия дают общее представление о предмете нашего исследования.

Опираясь на выявленные критерии к понятию «жертва», можно дать следующее определение: «жертва в социальном конфликт» – это в той или иной мере невинно пострадавшие в ходе конфликта люди, либо пострадавшие, ставшие причиной или предлогом для возникновения конфликтной ситуации и конфликта люди.

Основания и причины появления «жертвы» в конфликте весьма многообразны. Так, если за основание типологизации брать причины появления «жертвы», то можно выделить следующие типы жертв: случайная жертва, жертва некомпетентности (неправильного расчета), преднамеренная жертва, как результат заранее спланированных и осуществленных действий, мнимая жертва, как способ (предлог) для предъявления претензий другим, невиновным (не вполне виновным) в каком-то событии людям (организациям, странам) и др. Для нас особый интерес представляет последний вид жертвы, которая является результатом конструирования образа жертвы в реальном или мнимом конфликте.

Процесс конструирования «жертвы» и классификация конструируемых типов «жертвы»

Реальная жертва конфликта (если она имела место), и её конструируемый тип (образ), могут в значительной степени расходиться по своим качественным и количественным характеристикам. Конструируемая «жертва», должна, прежде всего, отвечать стратегическим и тактическим целям и задачам той или иной противоборствующей (противостоящей) стороны в определенный период времени и в определенной ситуации. Кроме того, она должна приобрести социальную значимость как для непосредственных и косвенных участников конфликта, так и для окружающей социальной среды.

В зависимости от преследуемых целей, сторона может конструировать следующие типы «жертвы»: «жертва-герой», «жертва-утрата», «жертва по принадлежности», «жертва-трагедия», «жертва-враг», «жертва-страна», «жертва-народ», «абстрактная жертва», и другие. Некоторые типы «жертвы» могут «выполнять» различные функции, т. е. использоваться и как «жертва-герой», и как «жертва-утрата», и как «жертва-потеря» и др. Такую «жертву» условно можно назвать «многофункциональной» или «универсальной».

Рассмотрим, процесс конструирования «жертвы-героя».

Конструирование «жертвы-героя» и других типов «жертвы» предполагает проведение целого ряда социальных действий (мероприятий, этапов), которые так или иначе дополняют друг друга и являются составной частью общего процесса. В нашем исследовании мы рассмотрим следующие виды мероприятий по созданию и реализации «жертвы»: актуализация, «приватизация», героизация, гуманизация, институционализация, историзация (мифологизация), объективация, легитимизация, сакрализация, реализация «жертвы» в социальных и политических практиках.

Актуализация «жертвы» конфликта. Выше уже говорилось, что в социально-политическом конфликте (политических отношениях) конструируемая «жертва» призвана выполнять определенные функции для достижения целей той или иной стороны. Поэтому момент начала конструирования «жертвы», или актуализация ранее имевшей место «жертвы», выбирается осознанно, т.е. в нужный момент времени, когда влияние создаваемой или актуализируемой «жертвы» на развитие конфликта будет максимальным. Например, «жертва-герой» наиболее актуальна в условиях войны; «жертва-потеря» - при предъявлении претензий обвиняемой стороне.

«Приватизация» жертвы конфликта призвана показать, что «невосполнимую» утрату в лице жертвы, понесла конкретная сторона конфликта. Например, стараниями Советской пропаганды Павлик Морозов был, как бы изъят из своей семьи, своей деревенской среды и им противопоставлен. В результате, дорогие и близкие убитому подростку люди были превращены во врагов, а предполагаемые убийцы жертвы стали яростными защитниками его образа. Другой пример «приватизации» жертвы – попытка определенных кругов в руководстве Украины представить голодомор как целенаправленную акцию по уничтожению украинского народа. При этом пострадавшие всех национальностей, проживавшие в то время на Украине считаются украинцами, а их палачи причисляются к некой внешней силе.

Героизация жертвы конфликта – наделение конструируемой «жертвы» качествами героя. Какими бы качествами не обладала жертва в реальности, в процессе героизации она, как правило, наделяется качествами положительного героя, который и в обычной жизни проявлял незаурядные способности, демонстрировал смелость, принципиальность, честность и др., и в экстремальных условиях вел себя достойно. Конструируемая «жертва-герой» может также наделяться качествами пассионарной личности, которая осознанно приносит себя в жертву ради достижения общественно значимой цели и общего блага.

Гуманизация жертвы конфликта - придание реальной или мнимой жертве определенных свойств и качеств, которые подчеркивали бы ее жизнелюбие и добрые отношения к окружающим: «он так любил жизнь», «у него были большие планы на будущее», «он всем желал добра». Гуманизация, во-первых, способствует увеличению в массовом сознании значимости понесенной утраты, во-вторых, подчеркивает антигуманный характер посягателей на жертву. Последнее обстоятельство, благодаря пропаганде, и манипуляции фактами, может превратить палача и тирана в «самого человечного человека», а его жертвы в безжалостных «врагов народа».

Контраст между гуманизмом, героизмом и трагизмом жертвы, с одной стороны, и антигуманной, варварской сущностью её врагов, с другой стороны, является наиболее значимым, если жертвой становятся относительно не защищенные в реальной жизни существа: дети, женщины, старики. Например, легендарная героиня французского народа Жанна Д-Арк (1412 – 1431 гг.), в наибольшей степени, на наш взгляд, сочетала в себе большинство из перечисленных качеств. Поэтому этот образ героической жертвы, по мнению французов, оказал решающее влияние на исход столетней войны (1337 – 1453 гг.), а сама она в 1920 году была канонизирована католической церковью.

Институционализация «жертвы». Институционализация, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана, имеет место тогда, когда «осуществляется взаимная типизация опривыченных действий» [5, 92]. Когда многократно повторяемые социальные действия типологизируются, рационализируются и приобретают устойчивый комплекс формальных и неформальных правил, норм, установок, регулирующих определенную сферу человеческой деятельности. Целенаправленное конструирование «жертвы» предполагает проведение периодически повторяющихся мероприятий: почтения памяти жертвы, возложение цветов к памятным местам, закрепление её образа в официальных символах, атрибутах, памятных знаках, нормативных документах, общественном сознании. Для актуализации конструируемой «жертвы» создаются памятники, музеи, научные организации. Имя жертвы-героя присваивается улицам, городам, поселкам, кораблям и самолетам.

На наш взгляд, необходимо учитывать различия, существующие между естественным процессом институционализации и целенаправленной «принудительной» институционализацией. Первая является результатом «типизации опривыченных действий», на основании которых естественным образом формируются правила и нормы. Вторая, как правило, начинается с создания официальных правовых актов, регламентирующих поведение людей. Примером такой принудительной институционализации является коллективизация крестьянских хозяйств в СССР. Суть целенаправленной институционализации конструируемой «жертвы» заключается в том, чтобы на официальном уровне закрепить создаваемый образ жертвы, придать ему общенародную и государственную значимость, обеспечить государственную и общественную поддержку и защиту. Одной из основных задач институционализации конструируемой «жертвы» является «закрепление» вновь создаваемой социальной реальности и установление контроля над поведением людей.

Историзация (мифологизация) «жертвы». В ходе институционализации создается так же история «жертвы», т.к. любой институт должен иметь свою историю. По мнению П. Бергера и Т. Лукмана, «невозмодно адекватно понять институт, не понимая исторического процесса, в ходе которого он был создан» [5, 92]. История может создаваться как на основании реальных событий и фактов, так и на основании вымыслов (мифов). И чем длиннее история, тем большим количеством мифов она обрастает. Миф (греч myhos) – слово, сказание, предание. Мифологический – сказочный, легендарный, вымышленный. Миф – это повествовательная форма описания событий. Он придает дополнительное изменение историчности [6]. Следовательно, мифологизация «жертвы» предполагает придание жертве (её истории) каких-то вымышленных свойств и качеств, которыми она не обладала в действительности или обладала не в полной мере.

Необходимость мифологизации истории конструируемой «жертвы» возникает в том случае, если история реальной жертвы не соответствует преследуемым стороной конфликта целям и задачам, или такой жертвы не было вообще. При этом если реальные факты из жизнедеятельности жертвы, или свидетельства очевидцев противоречат создаваемому типу «жертвы», то такие факты либо замалчиваются, либо интерпретируются необходимым образом. А свидетелей вынуждают либо молчать, либо говорить то, что необходимо для формирования нужного образа жертвы. Известно, что первоначально созданный Александром Фадеевым образ героев-молодогвардейцев не понравился Сталину, и писателю пришлось вносить в уже созданный образ значительные коррективы. Следовательно, создавая или разрушая те или иные мифы (образы) можно переписывать историю.

Чем меньше реальных исторических фактов и свидетелей произошедшего события, тем проще исказить реальность. И при этом необязательно говорить неправду. Можно просто умолчать о тех или иных фактах или «перетолковать» их в соответствии с новыми реалиями и интересами [5, 259 – 260]. Процесс мифологизации начинается с того момента, когда каждый последующий интерпретатор события вносит в предыдущее повествование нечто свое (рассуждения, предположения, доводы, вымысел).

Объективация «жертвы». Объективность социального явления означает его независимое восприятие от тех индивидов, которые принимали непосредственное участие в «производстве» этого события. Объективация -это процесс, в результате которого субъективно конструируемая «жертва» приобретают свою собственную реальность, устойчивость и повторяемость в сознании и поведении людей. Отныне она («жертва») воспринимается как изначальная данность социального мира.

Легитимация «жертвы». «Институционализированному миру» (по Бергеру и Лукману), требуется легитимация, то есть способы его «объяснения» и оправдания». Чтобы мир стал более убедительным для нового поколения [5, 103]. Однако легитимизация предполагает не только «объяснение» и «оправдание» институционализированного мира, но и признание его целесообразности и правомерности. На уровне общества речь идет об общественном признании институционализированной «жертвы» и правомерности отдания ей соответствующих почестей. На международном уровне речь идет о международном признании наличия «жертвы» и ее значимости.

Официальные и дружественные визиты иностранных делегаций (в том числе и первых лиц государства), как правило, включают в свою программу возложение венков к памятным местам, символизирующим институционализированную «жертву», как акт её признания и скорби по утрате. Непризнание национальной жертвы-героя (или просто жертвы) другими государствами, расценивается как враждебный акт. Например, в настоящее время факт геноцида армянского народа (1915 г.) признала 21 страна. Турция, не желающая признавать факт уничтожения ею более полутора миллионов армян находится в сложным международных отношениях с теми странами, которые этот факт признали. В октябре 2007 года палата Конгресса США также приняла постановление о признании факта геноцида армянского народа, что привело к дипломатическому конфликту между США и Турцией.

Сакрализация «жертвы». Под сакрализацией «жертвы» в нашем исследовании понимается процесс придания некоему пострадавшему в ходе реального или мнимого конфликта объекту (человеку, животному, строению и др.) символического, священного смысла. Если в создании «жертви» принимает участие церковь, то жертва дополнительно наделяется статусом святомученика. Сакральный образ жертвы или какой-то её символ становятся основным элементом определенных обрядов, ритуалов, культовых действий. Например, принятие присяги молодых воинов у памятника жертвам прошлой войны; посвящение в пионеры в доме-музее героя.

Сакральная «жертва-герой» в нашем исследовании – это пострадавший (принесший себя в жертву) за благополучие других людей реальный или мифический герой. Например, мифической жертвой и героем для многих народов Мира является Прометей, пострадавший за то, что дал людям возможность пользоваться огнем. Для миллионов людей во многих странах героем, павшим в борьбе за свободу и счастья простых людей, является герой Кубинской революции Че Гевара. Для российского народа уже несколько веков героем, отдавшим свою жизнь за независимость Родины, является Иван Сусанин. Своего рода классовым «героем-жертвой» в Советском Союзе был Павлик Морозов. Легендарная героиня французского народа Жанна Д-Арк была канонизирована католической церковью. Так же к лику святых Русской Православной церковью был причислен Иван Сусанин.

Сакрализация «жертвы» как бы завершает процесс вхождения конструируемой «жертвы» в институциональную систему и в культуру социума. Сакральная «жертва» воспринимается не только как легитимный социальный институт, как объективная реальность, но и как элемент культуры, имеющий сакральную ценность. Сакрализация «жертвы» как бы возвращает историческую память социума к тому изначальному священному смыслу жертвоприношения, который основан не столько на разуме, сколько на вере в сакральную силу принесенной жертвы. Сакрализация в значительной мере увеличивает влияние «жертвы» на социализацию и поведение людей.

Реализация «жертвы» в социальных и политических практиках. По мнению Бергера и Лукмана процесс производства социального продукта (экстернализация) и его объективация, реализовываются в процесс интернализации, посредством которой, в ходе социализации, объективированный социальный мир переводится в сознание и поведение людей [5, 102]. Целенаправленно конструируемая «жертва», как «социальный продукт», предполагает двойное назначение. Во-первых, как элемент социальной реальности и как социальный институт «жертва» оказывает влияние на социализацию и ресоциализацию людей в обществе (социальной общности), которое считает жертву «своей». Так на образах таких героев как Павка Корчагин, Павлик Морозов, Зоя Космодемьянская и др. были воспитаны десятки миллионов советских людей. Кроме того, «жертва» как элемент культуры также способствует идентификации и мобилизации людей на основе общих ценностей. Во-вторых, «жертва», как эквивалент социального обмена, с древнейших времен позиционирует людей на тех, кто принес жертву, и на тех, кто «повинен» в появлении жертвы. Если «в обмен» на понесенную жертву сторона не получила соответствующую компенсацию («ответный дар»), то она вправе предъявлять претензии к посягателю. Кроме того, считающая себя обиженной сторона, может целенаправленно конструировать образ врага, повинного в появлении жертвы и не возместившего потерю.

Особенности конструирования различных типов «жертвы».

В зависимости от преследуемых целей, сторона может конструировать различные типы жертв. При этом, несмотря на наличие общих закономерностей, конструирование каждого «типа» может иметь свои особенности.

Конструирование «жертвы-утраты». Само понятие коллективная или массовая жертва выдвигает на первый план количественные характеристики «жертвы», которые призваны показать, как много утратила (потеряла) та или иная сторона конфликта. Или как много непосредственно не причастных к конфликту людей пострадали в результате действия (бездействия) той или иной стороны. Преследуя свои интересы в конфликте, противоборствующие стороны могут умышленно завышать или занижать количество пострадавших, ссылаться на данные, достоверность которых сложно проверить. Для углубления ощущения трагизма «жертвы-утраты» используются такие показатели как непричастность жертвы к конфликту, гуманный характер её поведения, жестокость посягателей, невосполнимость утраты.

Конструирование «жертвы-трагедии». Данная категория жертвы также характеризует тяжесть понесенной утраты. Но суть «жертвы-трагедии», в нашем понимании, заключается в том, чтобы представить произошедшую трагедию как предопределенный (неизбежный) удар судьбы. Внушаемая фатальность произошедшего позволяет прямым и косвенным виновникам случившегося избежать ответственности за случившееся. Демонстративной заботой о пострадавших людях и декларативными заявлениями о том, что «всё взято под контроль» какого-то высшего должностного лица, виновники трагедии стремятся избежать наказания и сохранить (укрепить) свои статусные позиции.

Конструирование жертвы-агрессора», «жертвы-врага». С позиции формальной логики понятия «жертва» и «агрессор» («враг») являются антиподами. Поэтому враг не может быть жертвой. Но политическая практика вносит свои коррективы в формальную логику. Необходимость создания образа «жертвы-врага» возникает тогда, когда одна из сторон не может опровергнуть имевшие место факты героических и жертвенных поступков представителей другой стороны. Например, невозможно опровергнуть факт героической гибели миллионов советских (в том числе и российских) солдат (партизан) во время освобождения Европы от фашизма. Но в некоторых из освобожденных стран к власти пришли антироссийски настроенные политические силы, которым мешают образы солдат-освободителей. Для дискредитации «жертвы-героя», и конструирования «жертвы-врага», в приведенном примере, используются следующие методы.

1. Превращение освободителей в оккупантов. Исторический факт освобождения страны (народа) замалчивается, либо его значимость умаляется. На первый план выдвигается проблема «захвата» советскими войсками территории страны. Освобождение интерпретируется как оккупация. Актуализируются «ужасы» советской оккупации. Таким образом, жертвам-освободителям приписывается ответственность и вина за события, в которых они не участвовали. Подменяя факты и понятия, «перемещая» события во времени, создатели образа «жертвы-врага» пытаются переписать историю в своих интересах. Таким образом, они конструируют новую социальную и политическую реальность.
2. Дискредитация подвига жертвы-героя. Совершенный героем (героями) подвиг подвергается сомнению, либо дискредитируется. Например, говорится о том, что в действительности никакого подвига и не было, либо о том, что ничего героического в поведении героя нет и т.п.
3. Обесценивание факта жертвенности. Попытка навязать мнение, что принесенная жертва была либо напрасной, либо не соразмерной достигнутым результатам. Например, говориться о том, что солдаты-освободители погибли по недоразумению, из-за некомпетентности своих командиров, или защищая не те идеалы.
4. Оспаривание числа погибших героев. Умышленное занижение числа погибших, либо замалчивание (забывание) самого факта гибели людей, места совершения подвига или места захоронения погибших.

Конструирование «абстрактной жертвы». Данный тип «жертвы» конструируется на основе различных категорий реально или мнимо пострадавших людей. Например, «русскоязычное население Прибалтийских стран», «индейцы Северной Америки», «евреи», «выходцы из стран Ближнего Востока» (в европейских странах) и др. Абстрактность данной категории жертвы, с одной стороны, не позволяет конкретизировать предъявляемые претензии к реальному и мнимому посягателю, а с другой стороны, может использоваться как постоянный фактор давления на обвиняемую в посягательстве сторону. Например, во времена СССР Запад обвинял советское государственное руководство в нарушении прав человека. Распался Советский Союз, сменилась политическая система России, но «абстрактная жертва», права которой нарушаются, продолжает выполнять свою роль в межгосударственных отношениях. Универсальность «абстрактной жертвы» позволяет предъявлять те или иные претензии почти любому оппоненту или противнику.

Конструирование «жертвы по принадлежности». Для того чтобы оправдать посягательство на жизнь и жизненно важные ценности людей, принадлежащих к «низшей» социальной группе, требуются определенные теоретические обоснования и реальные факты. Иными словами, необходимо потенциальную жертву представить в виде врага, который даже самим фактом своего существования представляет угрозу «высшей» социальной группе. В теоретическом плане для этих целей обычно используются различные националистические и расовые теории, а также теории классовой борьбы, которые пытаются доказать превосходство одних наций, рас, классов над другими. Кроме того, чтобы обосновать правомерность посягательства «высшей» социальной группы на «низшую», необходимо убедить себя и своих сообщников, а также, по возможности, и других, в том, что данная социальная группа представляет реальную или потенциальную угрозу для конкретной «высшей» группы и/или для других аналогичных групп. Например, фашистская пропаганда Германии времён второй мировой войны обвиняла евреев в том, что они захватили ключевые позиции в экономике и бизнесе и тем самым ограничили возможности развития германской нации; марксистская теория классовой борьбы обвиняет буржуазию в нещадной эксплуатации наемных рабочих и считает, что она должна быть уничтожена как класс.

Процесс конструирования «жертвы по принадлежности» происходит по принципу амбивалентности. «Низшая» социальная группа предстает как посягатель (враг) на жизненно важные ценности «высшей» группы, которая может позиционировать себя в качестве жертвы. Таким образом, происходит одновременное формирование и образа врага и образа жертвы, которая готова уничтожать своего «врага»: «Весь мир насилья мы разрушим…». Примером такой двойственной (амбивалентной) позиции может служить положение Израиля на Ближнем Востоке. Некоторые арабские страны и организации считают Израиль агрессором (врагом), а себя жертвой. Мнение Израиля (определенных его кругов) прямо противоположное.

Конструирование «жертвы-страны» (этноса, нации). Когда какая-либо страна подвергается агрессии извне, то её однозначно можно признать жертвой. Например, нападение фашисткой Германии на Советский Союз. Но существуют ситуации, в которых факт агрессии (насилия) по отношению к реально или мнимо пострадавшей стране (этносу, нации) является не столь очевидным. Например, в вооруженном конфликте между сербами и косовскими албанцами (вторая половина 90-х гг. прошлого века) однозначно определить агрессора и жертву весьма непросто. Каждая противоборствующая сторона, опираясь на поддержку своей «косвенной стороны», стремилась доказать, что агрессором является её противник. В этом конфликте, благодаря стараниям США и НАТО косовские албанцы были признаны «жертвой» агрессии со стороны сербов. В результате «жертва» получила всестороннюю поддержку, а сербская часть Югославии подверглась жестокой бомбардировке.

Суть конструирования «жертвы-страны» заключается в том, что считающая себя жертвой (признанная другими в качестве таковой) страна получает определенное право на компенсацию полученного ущерба, и/или на ответную агрессию (возмездие). Так после терактов 11 сентября 2001 года президент Буш заявил, что Соединенные Штаты стали жертвой агрессии международного терроризма, и что отныне США имеют право на месть. Аналогичной, по сути, была реакция президента Путина на взрывы жилых домов в Москве и других российских городах (осень 1999 г.). Страны Прибалтики, а также Украина, Грузия, Польша пытаются представить себя жертвой советской (российской) оккупации и претендуют на определенные компенсации.

Сконструированная «жертвы-страны» должен отвечать следующим требованиям:

• наглядно демонстрировать то, что страна (народ, нация) действительно подверглась целенаправленной агрессии, т.е. стала жертвой;
• идентифицировать посягателя (агрессора) и обличать его агрессивную сущность;
• показывать величину нанесенного посягателем ущерба (число погибших, пострадавших, количество утраченных ценностей, возможностей и др.);
• обосновывать свое право на компенсацию утраченного, либо на «удар возмездия».

Конструирование образа «многофункциональной («универсальной») жертвы». Реальная жертва может изначально обладать несколькими, необходимыми для формирования «универсального» образа свойствами. Например, такими как героизм, трагизм, непричастность к конфликту, значительным числом понесенной утраты и др. Некоторые из этих и других свойств могут быть «приписаны» образу «жертвы» в ходе его формирования.

Конструирование образа многофункциональной жертвы можно проследить на примере деятельности американских СМИ и администрации Белого Дома по поводу произошедшего 11 сентября 2001 года в США террористического акта.

Жертва-страна. Сразу же после теракта президент США Буш сделал заявление о том, что его страна стала жертвой международного терроризма, и что отныне Соединенные Штаты имеют все основания наносить ответные удары по террористам в любой точке мира. Восприятие своей страны как жертвы агрессии сплотили нацию. Около 90 процентов американцев выразили поддержку Бушу в его стремлении «наказать» виновников теракта [8, 68 – 69].

Жертва-трагедия. Суть образа «жертвы-трагедии», как уже говорилось, заключается в том, чтобы представить произошедшее событие как удар судьбы. Сконцентрировав внимание людей на трагизме попавших в ситуацию жертв, и намерениях проявить заботу о пострадавших людях, администрация США вывила из-под критики и наказания своих сотрудников, отвечающих за безопасность страны. Популярность президента Буша, как уже говорилось, даже возросла.

Жертва-утрата. В процессе формирования образа «жертвы-утраты», на первый план выдвигаются количественные характеристики пострадавших. При этом чем большее количество людей стали жертвами конфликта, тем больше оснований имеет потерпевшая сторона для предъявления претензий к виновной в появлении жертв стороне. В результате теракта 11 сентября 2001 года погибли 2750 мирных жителей. Это самый жестокий и кровавый теракт в истории США. Все это дает весомые основания для поиска и наказания виновников произошедшего события, т.е. для возмездия.

Жертва-герой. В событии 11 сентября были и свои герои, которые, рискуя своей жизнью, помогали другим. Имена героев выявлялись и множились. Их подвиги стали основанием для гордости и подражания. К шестой годовщине трагического события на месте гибели людей был построен мемориальный комплекс. Образ «жертвы-героя» анализируемого теракта, в той или иной последовательности прошел (проходит) основные стадии своего формирования, проанализированных нами выше.

Каждый из видов многофункциональной жертвы играет свою роль в конфликте и в политических отношениях, и в зависимости от потребностей создателей образа может актуализироваться в той или иной ситуации. В целом каждый из видов жертвы способствуют формированию более основательного многофункционального образа жертвы.

Администрация Соединенных Штатов стремится с максимальной пользой для себя использовать созданный образ многофункциональной жертвы. По мнению аналитиков, «она превратила 11 сентября в мандат вседозволенности… Наиболее вопиющий пример – война в Ираке» [9].

В целенаправленном конструировании образа жертвы огромная роль принадлежит средствам массовой информации. Современные СМИ и политические технологии, при наличии у заказчика соответствующих ресурсов и политического капитала, позволяют создавать виртуальные или не в полнее реальные образы «жертв». Например, в последние годы, как уже говорилось, появились «жертвы Советской оккупации», «жертвы голодомора» и др. Общественному мнению навязывается искусственно созданный образ жертвы. Будучи ежедневно воспроизводимым, виртуальный образ начинает восприниматься как реальный.

Образ «жертвы» в нашем контексте предполагает выполнение следующих функций в реальном и потенциальном конфликте и в повседневной жизни:

• идентификация людей на основе их отношения к «жертве»;
• создание образа врага, который либо непосредственно повинен в посягательстве на жертву, либо имеет к этому посягательству косвенное отношение. Например, реальный враг отождествляется с прошлым врагом, с тем, который непосредственно повинен в появлении жертвы;
• консолидация людей на борьбу с идентифицированным противником;
• воспитание «новых героев», готовых пожертвовать собой ради достижения неких стратегических или тактических целей и ценностей в реальном и потенциальном конфликте;
• детерминация поведения людей в критической ситуации. Например, в один из самых критических периодов в Великой Отечественной войне, летом 1942 года в СССР были учреждены ордена Суворова, Кутузова и Александра Невского, как пример доблести, героизма и готовности к самопожертвованию ради защиты достоинства и независимости своей Родины;
• образ «жертвы» становится элементом культуры, вокруг которого формируются свои ритуалы, обычаи, традиции.

Социальная и инструментальная значимость «жертвы»

Социальная и инструментальная значимость «жертвы» и её образа в социальных и политических отношениях и в конфликте зависит от следующих факторов: масштаба события, в котором появилась жертва; величины понесенной утраты; масштаба задач, которые решала жертва в своей жизнедеятельности, или задач, которые стремится решить конструируемая образ жертвы сторона конфликта; числа адептов (приверженцев) данной «жертвы»; актуальности проблемы, которую решает жертва для конкретного социума в определенный момент времени; актуализации значения жертвы в СМИ.

В реальном конфликте по количественным, качественным и др. показателям (оценкам) «жертвы» определяется «цена» самого конфликта, морально-нравственная мотивация конфликтных действий, понесенные каждой стороной потери, мера наказания (контрибуция) за причиненный ущерб, отношения между бывшими противниками. Кроме того, существенное значение имеет интерпретация событий, связанных с появлением «жертвы» и конструируемый «образ» жертвы, как один из способов позиционирования (идентификации) субъектов в социальном и политическом пространстве. Так в принятом Генеральной ассамблеей ООН в 2003 году «Совместном заявлении» голод в 1930-е годы на территории СССР был назван не геноцидом, а трагедией украинского народа. Однако в ноябре 2006 года Верховная рада Украины признала голодомор геноцидом. 6 декабря 2006 года Польский сейм также признал голод на Украине геноцидом украинцев. Вслед за Польшей аналогичные «признания» сделали: Конгресс США, парламенты Грузии, Литвы, Венгрии и некоторых других стран [10]. Таким образом, в настоящее время и в самой Украине и на международной арене развернулась политическая борьба за то, как квалифицировать произошедшую в 30-е годы прошлого столетия на территории СССР трагедию.

Выход из создавшейся (формируемой) конфликтной ситуации может быть найден, если российская сторона предпримет ответные действия по выявлению реального количества невинно замученных людей, как на территории Украины, так и в других регионах бывшего СССР, где происходили аналогичные события.

Представленная в данной статье концепция конструирования «жертвы» в социальных и политических отношениях и в конфликтах, на наш взгляд, может оказать теоретико-методологическую и практическую помощь в урегулировании конфликтных ситуаций, возникающих по поводу конкретных и мнимых «жертв».

Литература

1. Жирар Рене. Насилие и священное / Перевод с фран. Г. Дашевского. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 30 – 33.
2. Малкина-Пых И.Г. Психология поведения жертвы. – М.: Из-во Эксмо, 2006.
3. Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов: Курс лекций юридического факультета Брюссельского университета. М., 2000. С. 346 – 347, 507 - 511.
4. Дюркгейм Э. Самоубийства. СПб., 1998. С. 250.
5. Шестопал Е.Б. Политическая психология: Учебник для студентов вузов. 2-е изд. М., 2007. С. 352 – 353.
6. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Akademia – Центр. «МЕДИУС» 1995.
7. Рикёр П. Конфликт интерпритаций. Очерки о герменефтике. / Пер. с фр. М.: «КАНОН – пресс-ц»; «Кучково поле». 2002. С. 59.
8. Ольшанский Д.В. Психология террора. Екатеринбург. Деловая книга. М., Академический Проект. 2002. С. 68 – 69.
9. Стуруа М. Кто звонит по 9/11. // «Московский комсомолец», 11 сентября 2007. С. 4.
10. Мастерков В. Польша – ходатай «голодомора» // Московские новости № 01 – 02, 19 – 25 января 2007. С. 5.